Что за девчонка? Почему не зна… Смотрю, как поправляет собранные в пучок волосы, знакомо очень. Осознание обрушивается в тот момент, когда она поворачивается в профиль. Но я до сих пор не верю, что так облажался. Заноза?! Это ее… сжимаю губы, чтобы не обматерить самого себя. Остолоп безмозглый! Чем смотрел? Явно штанами, точно не глазами.

— Юль?

Высокая девчонка окликает Вьюгину, и меня ожидает еще один удар. Кто им футболки подбирает?!

Она оборачивается, смотрит на трибуну, доверчиво улыбается и машет мне рукой. Чувствую себя последним козлом.

Разминка продолжается. Стараюсь смотреть на другую половину площадки, там тоже есть на что взглянуть. Никогда не интересовался волейболом, что, как теперь понимаю, большой просос с моей стороны, а теперь наблюдаю за Полиной, которая явно кайф ловит от того, что делает.

На Вьюгину смотрю исключительно в спину. Старается и нервничает, чувствую эту ее нервозность. Как свою.

Свист. А вот и тренер. Здоровая блондинка, этакая Брунгильда под два метра.

— Предлагаю обеим командам немного размяться и сыграть.

Что? Да они разнесут девчонок!

Юлька стоит в центре площадки, на ее лице такой напряг, что сам сейчас психовать начну. Ого! Поля подает. Идеально. Я даже не понял, что она сделала, но мяч падает прямо под ноги Вьюгиной…

Следующий мяч… 2:0.

— Давай, Заноза! — ору во весь голос, но что делать!

Отбила! Молодец, девочка!

Как же борется! Кричит что-то своим. Снова мяч взяли. Ничего не понимаю в правилах, но так даже интереснее. Надо быть полностью слепым, чтобы не видеть, как она старается. Выкладывается на все сто!

— Давай еще! — кричу Занозе, когда она еле-еле, но подняла мяч практически с пола.

С первого взгляда понял, что настырная и упрямая, но сейчас она заражает всех своей энергией. Никогда бы не подумал, что она может быть такой.

— Куда ты долбишь? — кричит Брунгильда на девчонку, которая только что пропустила мяч Солнцевой. Ну и дальше по матушке… Сам не матерюсь, так хоть послушаю.

Случайно замечаю Полину — хладнокровно бьет прямо в корпус Солнцевой, и та вылетает вместе с мячом с площадки.

— Собрались! — Бьет по ладоням девчонкам и снова подает.

Стало страшно за Занозу. Отбила!

Сам завелся так, что себя не помню, только слышу, как ору, срывая голос.

Она расслабилась, увереннее заиграла, раскрепостилась. Она лучшая в своей команде. Однозначно. И лучше пары девчонок из университетской сборной. Без вариантов.

Снова подача, аут, подача, прием, блок…

Кажется, я начинаю понимать правила.

Свисток.

Что? Уже все? Проиграли? Да быть не может!

Хлопаю со всей дури, уже ладони побаливают, но все равно хлопаю.

— Вьюгина, да? — Брунгильда отвлекает на себя внимание Занозы. — Задержись после тренировки, поговорим, раз ты такая настырная.

— Конечно! Спасибо, — довольно отвечает. Не дурочка же, понимает, зачем ее зовут. Поднимаю большой палец вверх и улыбаюсь. Горжусь тобой, Заноза!

Обвожу взглядом победителя площадку: многие лежат на полу, приходят в себя. Да, это была прямо бойня через сетку. Еще сюда приду, и не раз. Полины не вижу, видимо, уже ушла. Надо будет успокоить девочку, но сама хороша. Нечего называть «малютками» тех, кто тебе зад может надрать.

Спускаюсь с трибун, слышу, как тренер поднимает всех с паркета, тренировка продолжается, похоже. Сейчас освежусь и обратно. Хочу посмотреть в глаза Занозе, когда ей скажут, что берут в команду.

В коридоре у мужской раздевалки вижу Лученко: стоит, облокотившись на косяк двери, пьет воду.

— Ты в порядке?

Осторожно подхожу к девушке, не совсем понимая, чего мне ждать. Запоздало осознаю, что все мои крики было только Занозе. Олух!

— Я? — Она спокойно улыбается, и я выдыхаю. Пронесло. — Ну конечно! Твоя малютка и правда молодец. Если Короленко возьмет ее в команду, она может быть полезной. Я за ней присмотрю.

У всех нормальных, да и ненормальных студентов есть одно общее занятие в субботу утром. Сон. Кто-то — типа Яноша или моей соседки Алены — только ложится после бурной пятничной вечеринки. Такие правильные отличницы, как я или Солдатенкова, напротив, отсыпаются за все бессонные будние ночи недели. Так или иначе, но субботнее утро — это сон, то есть святое. Но не всегда. Потому что существует «важное» событие — субботник.

Еще в четверг почти целый день лил дождь, и мы надеялись, что уборку территории отложат еще на неделю. Но нет — вчера к нам заглянуло в гости бабье лето. Как раз на выходные.

Поэтому сейчас, в восемь утра, я щурюсь от яркого солнца и смотрю на своих сонных и очень раздраженных одногруппников, которые с опозданием, но все-таки приходят к зданию университета. Стоит ли говорить, что я пришла первой? Не стоит. А о том, что единственный, кто еще не пришел, — это Янош Разумовский? Тоже не стоит.

— Первый курс? Какая группа? — обращается ко мне замдекана по работе со студентами. — Все в сборе?

— Сто вторая испано-английская, — бодро отвечаю, глядя, как перваки из других групп уже гуськом заходят в универ. — Почти все в сборе.

— Почти? Ладно, остальные подтянутся. Идите за «итальянцами», с вас сбор мусора у второго корпуса.

В принципе, не так страшно все. Перчатки выдали, мешки для мусора тоже, грабли и метла обещали принести… Оглядываюсь по сторонам, смотрю, как «итальянцам» подходят опоздавшие девчонки.

— Может, позвонишь Разумовскому? — Арина словно читает мои мысли. — Потом же тебе объясняться в деканате.

— Не переживай, его с собой потащу.

Машу рукой Солнцевой, которая стоит и треплет языком с девчонками с истфака. Ксю делает вид, что не замечает. Понятно, значит, по-прежнему злится.

— Она обижена, что тебя взяли в сборную, а ее нет, — говорит Солдатенкова то, что я и так знаю. Весь первый курс точно знает. Можете, еще кто.

— Так обижена, что на каждом углу трещит, что меня взяли в команду из-за Яноша, который спит с Лученко. А я даже ответить не могу, потому что именно так все и выглядит.

Зло пинаю ни в чем не повинную ветку, но легче, конечно, не становится.

— Ну поговорят и забудут, — мудро рассуждает Арина. — Как в команде? Как тренировка прошла?

— Нормально, мне многому надо учиться, девчонки очень сильные.

— Не обижают?

— Вообще ни разу. Хорошо так приняли сразу, сама удивилась. И за это тоже надо Разумовского благодарить — все прямо четко слушаются Полину, а она как бы меня опекает. Несильно, но я чувствую.