На лице Эрика отразился ужас, и он тут же кинулся извиняться:

— Простите меня! Должно быть, мои слова звучали и надменно, и невежливо. Но я не хотел вас обидеть. Я только хотел подчеркнуть, что я не разрушал здешние красоты, более того, я восстановил Спрингвуд-Холл и нашел ему новое применение. Я, как мне кажется, лишь поспособствовал процветанию здешних мест. Без меня этот величественный старинный дом… — Шумахер обвел рукой комнату, в которой они сидели, — превратился бы в руины! Кому в наши дни по карману жить в таком доме? Как вы говорите, быть владельцем поместья. Нет-нет, если уж дом нельзя спасти, надо найти ему коммерческое применение.

— Вы раньше были знакомы с Эллен Брайант или с другими членами общества?

— Да. Я встречался с каким-то мужчиной, по фамилии Гримсби. Он приезжал ко мне в Лондон. Я был вежлив. А он — нет. Нам нечего было сказать друг другу. Он — единственный, с кем я встречался лично; общаться с остальными я просто не видел смысла. Мы переписывались, точнее, переписку вели мои адвокаты.

— Вы не беседовали лично с мисс Фостер о судьбе ее приюта?

— Нет… я видел ее только издали. Я подъехал к такому месту, откуда мог смотреть на конюшни в бинокль. И сразу понял, что мои помощники, которые посылали мне отчеты, нисколько не преувеличивали. Старая конюшня портит вид. Она как бельмо на глазу. Более того, когда с той стороны дует ветер, пахнет навозом. Тамошние ослы страшно ревут — как будто их режут. Их рев долетает до отеля. Почему мои гости должны всякий раз испуганно вздрагивать, заслышав ужасные звуки?

Эрик Шумахер наклонился вперед; его крепкие и ловкие руки вцепились в подлокотники кресла. Сейчас он казался особенно большим и сильным и гораздо больше был похож на хоккеиста, чем на владельца отеля.

— Алан, Спрингвуд-Холл — вершина моей карьеры. Все, о чем я мечтал, ради чего трудился столько лет! Почему все должно рухнуть из-за того, что какую-то женщину, с которой я даже не был знаком, убил в моем винном погребе сумасшедший по причине, не имеющей никакого отношения ко мне? Это невыносимо! Прошу вас, найдите убийцу как можно скорее!

— Мы стараемся, но дело крайне запутанное. Понимаю, что убийство не лучшим образом сказалось на ваших делах… Да еще бесконечные статьи в газетах…

— А вы как думали? Все даже хуже, чем вам кажется. Ко мне являются зеваки — любопытные, ненормальные извращенцы. Они, видите ли, хотят посмотреть место! Представляете, просят показать им винный погреб! Мы уже научились вычислять таких психов и отказывать им. Неужели мой отель — музей восковых фигур или комната ужасов? — Шумахер сжал огромный кулак и со свистом рассек им воздух. — Ваше убийство не погубит дело всей моей жизни! В Спрингвуд-Холл вложено целое состояние! Кроме того, я не намерен ставить под удар судьбу моих служащих! Я этого не допущу!

— Вот увидите, скоро все обо всем забудут. Так бывает всегда, — утешал его Маркби, впрочем, без особого успеха. — И тогда вы продолжите свое дело и вас не побеспокоим ни мы, ни журналисты.

Шумахер нахмурился.

Выходя из отеля, Маркби посмотрел на часы. Беседу с Зои Фостер он оставил напоследок. Приют для старых лошадей находится в нескольких минутах ходьбы от отеля, как подчеркнул Эрик. Более того, если племянница Маркби, Эмма, сегодня там и помогает Зои, ей уже пора домой. А он может подвезти ее до Бамфорда на машине.

Когда у человека нет собственных детей, ему легко судить других и учить их, как воспитывать отпрысков. Маркби прекрасно понимал это и пытался не критиковать сестру и зятя и не давать им полезных советов. Предупреждение насчет маньяка-педофила — дело другое. Он выполнял свой долг полицейского.

Обычно они не ссорились, хотя Маркби серьезно полагал, что сестра и зять слишком давят на Мэттью, заставляя его делать уроки. Кроме того, им следовало бы научить Вики не ломать все, к чему она прикасается. Вики в теплице — страшный сон любого садовника. Но племянников он любил. Эмме он приходился не только дядей, но и крестным отцом; иногда ему казалось, что Полу и Лоре следует лучше следить за ней. То, что девочка проводит в приюте для лошадей все воскресенья и все свое свободное время, еще куда ни шло. Но дорога от дома до приюта небезопасна. Сначала Эмме приходится ездить на автобусе до конечной остановки, потом идти одной по тропинке среди полей. Маркби часто говорил Полу: нехорошо, что девочка ходит одна. Пол с легким раздражением отвечал, что в случае дождя он едет за дочерью на машине и забирает ее домой.

Маркби так и подмывало спросить: «А что ей делать, если дождя нет?»

Но он благоразумно промолчал, понимая, что ему, скорее всего, ответят: «Тогда она поедет на автобусе, и вообще, это не твое дело!»

Наверное, профессия накладывает на человека свой отпечаток. И все же, проехав мимо автобусной остановки, на которую обычно выходила его племянница, старший инспектор Маркби очень внимательно осмотрел заброшенную пустошь. Свернув с шоссе на аллею, он все время высматривал маленькую крепкую фигурку в резиновых сапогах и старой курточке с капюшоном, которая, может быть, бредет по обочине. Эммы нигде не было видно. Сегодня дождь, — наверное, Пол заехал за дочерью и забрал ее.

Маркби подрулил к воротам, вылез из машины и осмотрел обветшалые строения. В нос ему ударил запах навоза, на который жаловался Эрик. Обычный деревенский запах. Маркби пожал плечами, открыл ворота, а потом тщательно закрыл их за собой на щеколду. Справа от него находился огороженный выгон, на котором паслись несколько пони и еще большая и очень уродливая ослица, у которой были явно больные передние ноги. Она передвигалась с трудом от одного кустика травы к другому. В порыве доброй воли Маркби облокотился об ограду и свистнул. Ослица вскинула морду и оскалила верхнюю губу, обнажив огромные желтые зубы. Отвислые уши прижались к голове. Хорошо еще, подумал Маркби, что ослица не может быстро бегать. У него зародилось подозрение: если бы ослица могла сбить его с ног, она бы так и поступила.

Он направился во двор и увидел Зои, которая разговаривала с коренастым и лохматым молодым человеком в мотоциклетной кожаной куртке. В руках молодой человек вертел шлем. В нем Маркби узнал еще одного члена Общества защиты исторических памятников Бамфорда, Робина Хардинга. Мотоцикл, стоявший неподалеку, скорее всего, ему и принадлежал. Он вспомнил, что Зои рассказывала, как Хардинг ей помогает. Интересно, зачем молодой человек сюда ходит — из любви к животным или для того, чтобы произвести впечатление на хорошенькую девушку?

— Добрый день! — поздоровался он. — Моей племянницы здесь нет?

Молодые люди прервали серьезный разговор и повернулись к нему.

— Ой, здравствуйте, мистер Маркби! — воскликнула Зои. — Нет, извините, Эммы нет. Сегодня она не приходила. Наверное, из-за дождя.

— Наверное. — Маркби вздохнул с облегчением. — Как вам известно, я расследую обстоятельства смерти миссис Брайант. Раз уж вы оба здесь, позвольте побеседовать с вами обоими.

— Убить, так сказать, одним камнем двух зайцев? — сухо уточнил Робин.