– Оксфорд у них буквально уплыл из-под носа, – сказал Стив. – Катарцы перекупили его в последнюю минуту; тогда саудовцы решили вбухать все в Сорбонну. Они даже приобрели несколько квартир в пятом и шестом округах для служебного жиль я; ему самому предоставили чудную трехкомнатную квартирку на улице Драгон по смешной цене.

– Мне кажется, они рады были бы, если бы ты остался, – добавил он, – но не знали, где тебя искать. Они даже спрашивали, не могу ли я связать их с тобой; я вынужден был ответить отрицательно, сказал, что мы не общаемся в нерабочее время.

Вскоре он проводил меня до метро.

– А что студентки? – спросил я, когда мы подошли.

Он широко улыбнулся.

– Ну, в этом смысле, конечно, многое поменялось, или, скажем так, приняло иные формы. Я вот женился, – добавил он с каким-то даже вызовом и уточнил: – На студентке.

– Они и этим занимаются?

– Не совсем. Я бы сказал, не препятствуют знакомству. В следующем месяце возьму себе вторую жену, – заключил он и удалился по направлению к улице Мирбель, а я, обомлев, буквально застыл у входа в метро.

Я простоял так несколько минут, прежде чем решился поехать домой. Спустившись на перрон, я обнаружил, что следующий поезд в сторону мэрии Иври придет только через семь минут; подъехавший состав направлялся в Вильжюиф.

Я находился в расцвете лет, никакая смертельная болезнь не угрожала впрямую моей жизни, мелкие болячки, то и дело одолевавшие меня, были мучительны, но, в общем-то, вполне терпимы; пройдет лет тридцать, а то и сорок, прежде чем я попаду в ту черную полосу, где все болезни более или менее смертельны, и всякий раз так называемый летальный исход весьма вероятен. Друзей, понятное дело, у меня не было, а когда они у меня были, с другой стороны? И вообще, если подумать, зачем они нужны, друзья эти? На определенном этапе физической деградации – а она наступит довольно скоро, не пройдет и десяти лет или того меньше, как она станет очевидной и я попаду в разряд еще не старых, – только отношения супружеского типа имеют хоть какой-то смысл (тела, скажем так, сливаются, возникает, в некотором роде, новый организм – ну, конечно, если верить Платону). Мне же супружеские отношения не грозили, понятное дело. Мейлы Мириам за этот месяц стали реже и короче. Недавно она перестала обращаться ко мне “мой дорогой”, перейдя на более нейтральное “Франсуа”. Теперь это, видимо, вопрос еще пары недель, и она, как и все ее предшественницы, объявит мне, что встретила одного человека. Встреча уже состоялось, я не сомневался в этом, не знаю толком почему, но что-то такое было в словах, которые она употребляла, и в неуклонном сокращении числа смайликов и сердечек, обильно усыпавших раньше ее письма, что убеждало меня в моей правоте; она просто еще не собралась с духом мне признаться. Она отрывалась от меня, вот и все, начинала новую жизнь в Израиле, а на что я, собственно, надеялся? Красивая девочка, умная, милая, в высшей степени соблазнительная, – да, именно, на что я, собственно, надеялся? Об Израиле, во всяком случае, она неизменно отзывалась с восторгом. “Тут трудно, но зато мы знаем, зачем мы здесь”, – писала она. Вот уж чего обо мне никак не скажешь.

Конец моей университетской карьеры лишал меня – я по-настоящему осознал это только через несколько недель – всех контактов со студентками; ну и как же быть? Что же мне теперь записаться на Meetic по примеру стольких моих предшественников? Я был человеком образованным, достигшим определенного уровня; к тому же в расцвете лет, как я уже отметил; и если бы даже по истечении пары месяцев трудоемкой переписки, когда редкие моменты воодушевления – все равно по какому поводу, будь то хоть последние квартеты Бетховена, – чуть припорошили бы постоянно растущую вселенскую скуку и замерцала бы надежда на какие-то волшебные мгновения или на некую близость, сотканную из смеха и общих восторгов, если бы по прошествии этих нескольких недель я решился бы встретиться с одной из моих многочисленных подруг по несчастью, что бы из этого вышло? Эректильный сбой с одной стороны, вагинальная сухость – с другой; спасибо, не надо.

Я крайне редко заходил на сайты эскорт-агентств, как правило, это случалось со мной летом, когда я пытался заполнить, так сказать, паузу между двумя студентками; в общем и целом я остался скорее доволен. Быстрый поиск по интернету убедил меня в том, что новый исламский порядок никак не отразился на их функционировании. Я проканителился довольно долго, перебирая бесчисленные странички кандидаток, некоторые я распечатывал, чтобы изучить на досуге (сайты девушек по вызову устроены наподобие гастрономических путеводителей: проникнутые неподдельным лиризмом описания блюд сулят наслаждения гораздо более яркие, чем те, что испытываешь в итоге наяву). Наконец я остановился на Надие-туниске и даже возбудился, оттого что выбрал мусульманку, учитывая нынешний политический контекст. Оказалось, что Надия каким-то образом избежала повальной исламизации, поразившей молодых людей ее поколения. Дочь рентгенолога, она с детства жила в богатых кварталах и даже не думала закрывать лицо. Она перешла на второй курс магистратуры по специальности “современная литература” и вполне могла оказаться одной из моих бывших студенток; выяснилось, что нет, она до этого училась в Париже-VII. В сексуальном плане она работала на высоком профессиональном уровне, но позы меняла слишком механически, чувствовалось, что мысли ее далеко, она слегка оживилась, лишь когда я перешел к анальному сексу; попа у нее была маленькая и узкая, но, как ни странно, никакого удовольствия я не получил, я вполне мог и дальше так драть ее, не испытывая ни усталости, ни радости, несколько часов подряд. В ту минуту, когда она начала тихо постанывать, я вдруг понял, что она боится испытать удовольствие, а потом, может быть, и какие-то чувства; она быстро обернулась и заставила меня кончить ей в рот.

До моего ухода мы еще немного поболтали, сидя на ее раскладном диване из “Дома диванов”, чтобы добрать до оплаченного мною часа. Она была, пожалуй, умна, но неоригинальна в суждениях и решительно обо всем, будь то избрание Мохаммеда Бен Аббеса или долги стран третьего мира, думала именно то, что принято думать. В ее со вкусом обставленной студии царил идеальный порядок; наверняка она вела себя очень осмотрительно, не проматывала на дорогие шмотки свои заработки, а аккуратно откладывала большую их часть. И действительно, она подтвердила, что всего за четыре года – она занималась этим с восемнадцати лет – ей удалось скопить на покупку студии, куда она и водила клиентов. Она собиралась продолжать в том же духе до конца учебы, а потом рассчитывала сделать карьеру в области электронных медиа.

Несколько дней спустя я остановил свой выбор на Сучке Бабет, которая собрала на сайте массу восторженных отзывов, – она представлялась “горячей штучкой без границ и запретов”. И на самом деле, в своей симпатичной, немного старомодной двухкомнатной квартире она приняла меня в лифчике с открытой грудью и стрингах с разрезом. У нее были длинные светлые волосы и простодушное, почти ангельское личико. Она тоже высоко ценила содомию, но не считала нужным подавлять свои восторги. Прошел час, а я так и не кончил, и она похвалила мою выдержку; впрочем, и на этот раз, хотя у меня и стоял вовсю, ни малейшего удовольствия я не получил. Она попросила кончить ей на грудь; я подчинился. Размазав по себе сперму, она призналась, что обожает, когда спермой покрыто все тело целиком; она регулярно принимала участие в ганг-бангах, обычно в свингерских клубах, но иногда и в общественных местах вроде паркингов. Хотя она назначала минимальный тариф – всего пятьдесят евро с носа, – эти вечеринки оказывались весьма доходными, поскольку ей случалось приглашать на них по сорок – пятьдесят мужиков, которые, сменяя друг друга, имели ее во все три дырки, а потом кончали ей на тело. Она обещала предупредить меня, когда запланирует очередной ганг-банг; я поблагодарил. Не то что бы меня это привлекало, просто она была мне симпатична.