– Остановитесь! – заорал Томми, замахиваясь дубинкой. – Полиция!

– Сайкс, у нас тут коп! – сказал один из наблюдателей. Двое, стоявшие возле экипажа, повернулись к Томми. У одного из них тоже была дубинка, другой был вооружен тесаком для мяса.

За несколько ярдов Томми перешел на шаг и несколько раз взмахнул дубинкой, чтобы размять руку.

– Господи, да он огромен! – бросил один из бандитов другому. – Но чем больше шкаф, тем громче падает.

– Думаете, сможете меня повалить? – сказал Томми. – Милости прошу, попробуйте, ребята. Я из Бродвейского отдела.

Услышав это, двое заметно поколебались, переминаясь с ноги на ногу. Третий вылез из экипажа и встал между двумя сторонами, демонстрируя сломанный нос, из которого текла кровь. Позади него из экипажа выглянула женщина. Ее волосы растрепались, но в остальном она выглядела невредимой. И даже захваченный воспоминанием, Шон узнал певицу – прародительницу Наталии.

– Я слыхал, нужно минимум пятеро парней, чтобы завалить свинью из Бродвейского отдела, – вожак достал кастет, усыпанный гвоздями. – Зуб даю, мы справимся втроем.

– Я в вашем пари не участвую, – сказал Томми, встав в стойку.

Троица тут же бросилась на него. Томми увернулся от ножа и широким ударом дубинки ударил сразу двоих – одного по руке, второго по ребрам. Они свалились, а Томми врезал человеку с ножом кулаком по челюсти, выбив ему несколько зубов. Бандит упал на землю всей своей тяжестью, а двое его соучастников снова напали. Томми уклонился от удара кастетом ценой удара дубинкой по плечу. Но это лишь задержало его, не причинив особого вреда. Он собрался и вернулся в бой, обрушив на противников град ударов своей дубинки, сломал палку одного из них пополам и оставил его руку беспомощно болтаться. Развернувшись, Томми раздробил руку с кастетом. Гвозди, по мнению хулигана, такие смертоносные, в итоге смешались с его собственными костями. Оба негодяя скрючились на земле, схватившись за свои раны и стеная.

– Осторожно! – крикнула женщина.

Томми резко обернулся как раз в тот момент, когда человек с разбитым ртом готов был снизу воткнуть в него свой тесак. Но прежде, чем оружие выпало из его руки, женщина выбралась из экипажа и ударила его по голове кожаной сумкой, которая выглядела довольно тяжелой. Тело рухнуло на землю. Извозчик, несомненно, ошеломленный поворотом событий, хлестнул лошадей, пустив их галопом по Бродвею.

– Что у вас в сумке? – крикнул Томми.

– Несколько фунтов золота, – ответила женщина, тяжело дыша. Она была красивой и куда более миниатюрной, чем Томми мог подумать, глядя на ее обезоруживающий удар.

– К счастью, золото много весит, – сказала она, улыбнувшись.

– Правда? – спросил он. – И что вы делаете здесь с несколькими фунтами золота? Среди ночи? Без сопровождения?

– Что? – воскликнула она. – Вы хотите сказать, что я сама виновата в том, что на меня напали?

– Ну, похоже на то…

– Похоже на то, что вы, если вы собираетесь обвинить жертву в преступлении, также готовы обвинить термометр в этой жаре. Очень занятная гражданская позиция для полицейского.

Томми было открыл рот, но затем закрыл и сделал над собой усилия, чтобы не улыбнуться.

– Наверное, вы правы.

– Конечно, права.

– Думаю, нам стоит продолжить эту дискуссию где-нибудь еще, – он пнул одного из истекающих кровью бандитов. – Позволите проводить вас домой?

– Вы их не арестуете?

– Судья не преподаст им более ценный урок, чем тот, что я преподал им только что. Занятия отменяются.

Она кивнула.

– Тогда я буду очень признательна за сопровождение. Вы не ранены?

– Всего лишь царапина или две, – он поднял ее сумку с золотом. – Какой адрес?

– Отель на Пятой авеню, – сказала она. – Вообще, не очень далеко.

Томми вытянул руку, предлагая ей идти первой, и они отправились вверх по Бродвею, держась близко друг к другу, и он возвышался над ее миниатюрной фигуркой.

– Кажется, я вас знаю, – сказал он. – Но не могу понять, откуда.

– Ой, ну, мое лицо появляется на афишах время от времени.

Ее лицо было, конечно же, очень привлекательным, чтобы быть на афишах, и он задумался, с чего бы ей нужна была такая реклама.

– Вот оно что, – сказал он. – Вы певица.

– Да.

– Как вас зовут, осмелюсь спросить?

– Аделина Патти. А вас?

– Томми Грейлинг, – сказал он. – К вашим услугам.

– Ясно, – ответила она. – К любым услугам, позвольте поинтересоваться?

То, как она говорила, напоминало флирт, и он почувствовал, как горят его щеки. Он оценил вес сумки.

– Мисс Патти, вы всегда таскаете с собой несколько фунтов золота?

– Только когда мне платят за выступление.

– Так вы выступали сегодня? – спросил он. – Где?

– В «Нибло», – ответила она.

Это был театр для богатых, место из разряда тех, что его брат с женой время от времени посещали. Единственный театр, в котором был Томми, был в Бауэри. Там он смотрел какую-то кровавую мелодраму, которая ему не очень-то понравилась.

– Отель «Метрополитен» находится по соседству с «Нибло». Но вы решили там не останавливаться?

– На Пятой авеню гораздо лучше, – сказала она. – Вы знали, что там есть вертикальный подъемник?

– Прошу прощения, мисс?

– Лифт, – пояснила она. – Работает на пару. Поднимает вас с первого этажа на самый верх. А еще на Пятой авеню остановилась Дженни Линд.

– Кто такая Дженни Линд?

– Вы не знаете ваших здешних певиц, не так ли? У нее сильный голос, она на несколько лет старше меня. Видите ли, я не заработаю себе репутацию, если буду останавливаться в менее престижных отелях, чем она. К тому же театральные администраторы могут подумать, что как певица я хуже, чем она. В моем деле талант – это только полдела. Все остальное – это продуманная иллюзия.

Томми потряс головой.

– Это для меня параллельный мир, мисс.

– Так же, как и ваш мир – для меня. Вы всегда были полицейским?

– Нет, мисс, – Томми запнулся, думая, стоит ли продолжать дальше. Продолжение приведет его разум в опасное хаотичное состояние, где перемешиваются прошлое и настоящее. Воспоминания о войне захватили его, едкий запах пороха был таким сильным, что в дыму он мог что-то видеть на расстоянии не более десяти ярдов во все стороны. Призрачный гул криков повстанцев, ощущение чего-то знакомого под ногами, чего-то, что он мог опознать, не глядя, – это были чьи-то конечности, оторванные от тел. Но рядом с ней он чувствовал, что с ним все будет в порядке, если даже он рискнет вернуться туда. – До этого я был солдатом.