Въехав в гостиницу «Вена», Краюшкин в тот же час, всучив коридорному «катеньку», восхотел в номер трех проституток и дюжину бутылок шампанского в серебряных ведрах. Еще через два часа, не пожелав спускаться в ресторан, распорядился о том, чтобы в номер принесли две корзины ананасов с различными печеностями и колбасами. Все было исполнено в точности.

Под вечер был вызван цыганский хор, который до самого утра плясал и исполнял песни.

Гости «Вены», привыкшие к странностям сибирских миллионеров, только усмехались, когда подвыпивший Краюшкин, раскинув руки для объятия, лез целоваться к дрессированному медведю.

Если не считать пары десятков побитой посуды и опрокинутой пальмы, стоящей некогда в коридоре и упиравшейся вершиной в потолок, то можно было сказать, что в образ он вписался весьма органично, как если бы родился с миллионами в кармане.

Люди, которые интересуются, наверняка выслушают от коридорных про все его чудачества. Следовало бы добавить перцу, чтобы правдоподобнее войти в образ. Например, переколотить мебель в собственном номере (обычная практика среди купцов). Но увлекаться тоже не следовало, можно попросту угодить в качестве арестанта в полицейский участок.

Проснувшись, Краюшкин увидел, что уснул на огромной кровати в объятиях двух дородных женщин. Странное дело, но он совершенно не ощущал стеснения и, к своему собственному неудовольствию, отмечал, что так блаженно он спал разве что в далеком детстве. Третья дама, в задранном исподнем, с тугим корсетом на плоском животе, расположилась в самых ногах, совершенно не ощущая неудобства.

Напрягшись, Краюшкин попытался вспомнить подробности прошедшего вечера, но в памяти всплывали только расплывчатые образы – ярко накрашенные губы и черные босоножки, отплясывающие веселую чечетку на столе между расставленными салатами.

Судя по тому, как плотно женщины сгрудились вокруг его тела, Краюшкин смел предположить, что он был на высоте, однако не мог вспомнить даже малейшей интимной подробности из прошедшего вечера.

Голова от выпитого шампанского неприятно гудела, самое время полечить ее ядреным рассольчиком. Да где ж его взять-то, проклятущего?

Освободившись от женских объятий, Краюшкин поставил ноги на пол. Не без удивления отметил, что на голые ноги надеты сапоги. Порывшись в памяти, он так и не вспомнил, в какой именно отрезок своей жизни избавился от портов и надел сапоги. Под подошвами что-то звякнуло и откатилось с ритмичным постукиванием. Глянув вниз, он увидел, что это опорожненная бутылка шампанского. А вон там еще одна, и еще… «Да сколько же их тут будет?! – не без удивления осмотрел Краюшкин паркетный пол, на котором среди осколков побитой посуды лежали пустые бутылки из-под шампанского, вина, водки. – А жизнь миллионщиков не так уж и плоха, как это может показаться неискушенному. Это какое же нужно иметь здоровье, чтобы так кутить!»

Девки лежали не шелохнувшись, будто бы убитые. Судя по тому, как они по-свойски раскинулись на кровати, было похоже, что расположились они тут надолго. Следовало что-то предпринять. Так никаких казенных денег не хватит!

Вспомнив о деньгах, Краюшкин невольно похолодел. «Где они, мать твою!» – застучал он ладонями по карманам и, отыскав бумажник, облегченно вздохнул. Открыв его, тщательно пересчитал наличность. Судя по тому, сколько он уже потратил, можно было предположить, что он пребывает в месячном загуле, хотя в действительности пошел всего лишь третий день.

Из соседней комнаты, угодливо улыбаясь, с банкой в руке к нему вышел молодой человек с прилизанными волосами и пробором на середине головы.

– Ты кто такой? – удивленно буркнул Виктор Краюшкин, осматривая его с головы до ног.

– Да как же вы меня не помните, ваша милость? – делано удивился незнакомец. – Вы меня сами к себе позвали, другом называли, а опосля шампанским угощали.

– Вот оно что… Кхм… Что-то припоминаю, – на всякий случай произнес Краюшкин, пытаясь вытащить из черноты сознания хотя бы нечто похожее на тот образ, что стоял перед ним и угодливо улыбался. Определенно ничего похожего!

– Вот и славненько! – облегченно выдохнул незнакомец. – А я-то уж было…

– Так чего ты хотел-то? – произнес Виктор Краюшкин, пытаясь отыскать взглядом порты.

К его удивлению, портов было трое: одни лежали на спинке стула недалеко от окна; другие валялись на полу на значительном отдалении, а вот третьи висели на дверце шкафа. Но что самое скверное, он не мог вспомнить, какие именно принадлежали ему. И что здесь делают остальные порты? Не могли же гости убраться без штанов!

Наверняка его панталоны те, что находились от него ближе всех. Приподнявшись, он едва не упал. Поверхность неожиданно колыхнулась, а стена, находившаяся в метре от него, вдруг отчего-то обозлившись, едва не стукнула его по самому темечку. Проявив необычайную расторопность, Краюшкин без существенных потерь, не считая порванных трусов, зацепившихся за край стола, дотопал до стула.

Теперь важно отыскать опору. А уж там несложно вдеть ноги в порты. Плюхнувшись на стул, Краюшкин попытался надеть штанины, что оказалось весьма непростой задачей (видел бы его сейчас господин Виноградов!).

– Серафим Родионович! – нежно пропел незнакомец. – Это же бабьи рейтузы. А ваши портки… вот они! – извлек он из-под стола какой-то перепачканный и весьма неприглядного вида комок материи. – Вы спросонья-то не разобравши! – радостным голосом произнес новый знакомый.

– Как, ты говоришь, тебя зовут? – не без брезгливости взял Краюшкин протянутые панталоны.

– Нестор Сидорович! – охотно отозвался гость.

– Ишь ты, – небрежным жестом отряхнул Краюшкин налипший на штаны сор. – Складное имечко.

– Батюшка так нарек, – расплылся в довольной улыбке Нестор. – Вы, Серафим Родионович, после вчерашнего в тоске. Оно рассольчику надо, помогает! – заботливо протянул он банку с мутноватой жидкостью.

Краюшкин взял рассол. Вдохнул аромат. Пряный. Наверняка и на вкус приятен. Не так уж и плохо быть сибирским миллионщиком.

Выпив с литр, Краюшкин удовлетворенно крякнул. Мысли приобретали стройность, картина прошедшего дня понемногу прояснялась. До полной панорамы еще далековато, надо признать, но вот кое-что из разговоров он теперь мог припомнить.

– И чего же ты хотел, милок?

Краюшкин поймал себя на том, что разговаривает с новым знакомым интонациями Виноградова, даже его любимое словечко ввернул.

– Так как же, Серафим Родионович, неужто запамятовали? – обиженно протянул Нестор. – Вы же меня обещали управляющим на золотых приисках сделать. Оклад десять тысяч рублев обещали.

– Кхм… Кхм… – невольно поперхнулся рассолом Виктор Краюшкин. Чего только спьяну не наговоришь.

– Ну, коли обещал, стало быть, сделаю, – веско объявил новоявленный миллионер. – Я своим купеческим словом дорожу. А барышень-то как зовут? – кивнул он в сторону посапывающих девиц. – Уж как-то неудобно мне им тыкать, воспитание не позволяет.