Приказчик насупился. С пани Комарской он был незнаком, но прекрасно понимал, что не для приказчика гордая польская шляхтянка, которая, скорее всего, и на рижского патриция глядит как на пустое место — не ровня ей лица из низших сословий.

Хмурый взгляд подчиненного рассердил Флягеля. «Он на меня из-за моей шутки еще и гневается», — недовольно подумал Генрих и велел:

— Выедешь завтра же поутру! Когда купишь товар, возчиков наймешь в Инфлянтах. И непременно заедешь в имение к Комарским. А цену…

Тут в контору снова вошел слуга Мартин. Увидев вопросительный взгляд хозяина, сообщил:

— Господин, к вам купец Андреас Витт из Московии.

— Жди здесь! — вновь велел Флягель приказчику.

У Мартина хозяин дома спросил:

— Ты не убрал в гостиной?

— Не успел, — сокрушенно ответил слуга.

— И хорошо. Я приму гостя в гостиной, только смени бокалы, принеси чистые и выбрось апельсиновую кожуру.

Андреас Витт дождался, когда слуга закроет за собой дверь, повернулся к Генриху Флягелю, достал из кармана конверт и сказал старому знакомому:

— Государь всея Руси тебе честь оказал. Почтил тебя письмом.

Слова Витта не оказали такого эффекта, какого ждал москвич. Флягель остался невозмутим, словно получать послания от коронованных особ для него дело привычное. Он протянул руку, взял конверт и указал давнему торговому партнеру на накрытый стол:

— Угощайся, Андреас!

Увидев, что из еды наличествуют только конфеты и фрукты, купец Витт недовольно заметил:

— Стол, словно для дамы.

Не пришедший в себя после встречи с Марией, Флягель сообразил, что ошибся. Открыл дверь, кликнул слугу Мартина и велел:

— Быстро неси ветчину, фаршированную щуку, шнапс!

Пока Флягель вскрывал конверт, Витт налил себе красного анжуйского вина и начал с удовольствием его потягивать. Тем временем, хозяин дома читал письмо коронованной особы. Борис Годунов лично напоминал рижскому патрицию, как 15 лет назад некоторые члены рижского магистрата вели переговоры о переходе Риги под русский протекторат. Царь писал, что ныне поляки хотят сделать рижских лютеран католиками, а в Москве, напротив, лютеран никто не притесняет и у них есть в Немецкой слободе своя церковь. Московский властитель сообщал, что ливонские дворяне жалуются ему на конфискацию поляками имений у немцев и просят о помощи. Борис Годунов обещал, что в случае перехода под русский протекторат имущество рижан не будут подвергать никаким поборам, рижане смогут беспрепятственно и беспошлинно торговать по всей России. Горожанам обещали сохранить все их вольности, все существующие порядки. Царь предлагал слать под видом торговцев депутацию в Россию для переговоров о переходе рижан под русский протекторат.

Прочитав письмо царя Бориса, хозяин дома продолжал сохранять спокойствие. На лице его неожиданно появилась самодовольная улыбка. Андреас Витт сделал вывод: «Что делает с человеком переписка с монархом! Уже возгордился».

А Генрих Флягель подумал совсем о другом. И мысли его были весьма фривольны: «Я поеду на Русь, затем город попадет под протекторат царя, я стану более влиятелен и, быть может, эта гордая красотка Мария окажется тогда более благосклонной ко мне».

— Когда ехать? — поинтересовался он.

— Ровно через месяц отправишься в Псков по торговым делам.

— И с кем я буду говорить в Пскове?

— Там к тебе подойдет твой старый знакомый, которого ты очень хорошо знаешь. И у тебя не будет никакого сомнения в том, что он — представитель царя.

После паузы Андреас Витт заметил:

— Уже довольно поздно. И мне не стоит привлекать к себе внимание вечером, прохаживаясь по рижским улицам, когда большинство рижан уже находятся дома.

Гость поднялся с кресла. Генрих Флягель проводил его до выхода из дома и снова пошел в контору, где его терпеливо ожидал приказчик…

* * *

Вечером трактирщица Мария потчевала Тимофея Выходца таким прекрасным ужином, что он подумал: «Останусь в Риге хоть на месяц — растолстею».

Когда проворный слуга с рыжей бородкой убирал тарелки, расслабившийся Тимофей тихонько спросил у Марии по-русски:

— Как прошла твоя встреча с Генрихом Флягелем, милая?

Разведчику было хорошо: в очаге уютно горел огонь, рядом ласково улыбалась волнующая его чувства блондинка. К тому же Маша рассказала необычные вещи:

— Генрих Флягель подробно рассказал мне о том, что он сделал за последнее время. Флягель привлек на свою сторону многих членов магистрата. Он беседовал с самим Никлаусом Экком и понял — глава города недоволен польской властью. Генрих Флягель советует: пусть русский царь или кто-то из его приближенных напишет бургомистру Экку письмо с прямым предложением стать царским подданным.

— А по мне, лучше бы это письмо зимой привез ты.

Заканчивая есть зажаренную на вертеле баранину, Тимофей удивленно спросил:

— А почему Флягель так подробно тебе обо всем этом рассказал?

Маша озорно улыбнулась и сказала, подражая Тимофею:

— Патриций Флягель сильно уважает верных слуг Его Царского Величества. И не перебивай, я не закончила. Зимой Флягель сам поедет в Псков за этим письмом!

Мария томно вздохнула. Тимофей понял ее намек с полуслова. Купец тут же встал из-за стола.

Любовники, не торопясь, поднялись по лестнице на второй этаж в опочивальню Марии. Увлеченные друг другом, они не обратили внимания на то, что рыжебородый слуга Ганс в это время незаметно покинул трактир.

Пока Маша и Тимофей искали удовольствия в обществе друг друга, рыжебородый слуга торопливо шагал по Риге. Запретную милю он просто пробежал, чтобы, задыхаясь, пройти через городские ворота за несколько минут до того, как стража запрет их до утра и перестанет пускать за земляной вал жителей пригородов. Попав в город, рыжебородый слуга устало вздохнул и двинулся по центральной улице к дому бургомистра Никлауса Экка.

Слуга бургомистра без слов провел Ганса к хозяину.

Выслушав доклад своего шпиона, бургомистр с иронией заметил:

— Значит, мой приятель Генрих Флягель хочет привезти мне письмо из Пскова. Что же…

Экк не завершил фразу и не высказал своего мнения по поводу планов рижского патриция. Между тем, рыжебородый слуга Ганс воскликнул:

— Их всех надо арестовать — и русского купца, и эту грешницу Марию, и Флягеля!

Лицо Никлауса Экка исказила гримаса гнева:

— И ты осмеливаешься давать мне совет, Ганс?! Еще одна такая выходка — и ты познакомишься с палачом Гуклевеном поближе! Запомни: никто не должен знать о тайнах, пока их не сочту нужным открыть я. Коли нарушишь этот приказ, пожалеешь, что родился на свет! А теперь чистосердечно признайся, за что ты так не любишь свою хозяйку, трактирщицу Марию?