В магазине я сначала потянулась к обычным повседневным бюстгальтерам с поролоновыми чашечками, но в последний момент вспомнила о том, что у меня два таких же в чемодане. А еще штук пять дома в шкафу.

— Дайте мне что-нибудь…

— Sexy? — сразу поняла девушка.

В моих руках сразу же оказалось пять вешалок с умопомрачительными бра. И когда я скрылась вместе с ними в примерочной и надела первый комплект, то поняла, что ни один из ничего не скрывает, как хотел Марк. Скорее с точностью до наоборот.

Черные кружева облегали грудь снизу, но при этом из-за низкого выреза оставляли соски полностью голыми! Красный просто насквозь просвечивал. Еще один черный был с низким кружевным корсетом, который и до пупка не доходил.

С каждым новым бюстгальтером я дышала все чаще. Я впервые видела на себе такие вещи. Вещи, от которых прямо-таки фонило сексом. Говорят, объект с сильной радиацией источает даже тепло, так вот эти бюстгальтеры — испепеляли просто на месте.

— Марк? — крикнула я.

— Что такое? — услышала его голос.

Я аккуратно выглянула и сказала:

— Это «Ла Перла»! Давай я лучше домой…

Препирательства ничего не дали, я, в принципе, и не рассчитывала, что такой, как Марк, откажется от своих слов при виде ценника. В ту же секунду он затолкал меня обратно.

— Ты что делаешь? Увидят же!

Кто бы мог меня увидеть? Кроме девушки-консультанта в магазине больше никого не было.

Я снова посмотрела в зеркало. Сейчас на мне был бюстгальтер из белых кружев, который так красиво оттенял мой легкий загар. Соски темнели за полупрозрачными чашечками.

И тогда же я почувствовала его руки на моей талии.

Сегодня он уже касался меня: обнимал на пляже. И вот в тех движениях не было сексуального подтекста. А в этих аккуратных голодных касаниях и поглаживаниях он был.

Пальцы пробежались по талии и очертили пупок. Я так и стояла, замерев, и глядя на себя в зеркало. Марк возвышался позади. Он медленно убрал волосы за левое ухо, вызывая мириады мурашек на коже. Наклонился и поцеловал меня в плечо.

— Это не совсем то, на что я рассчитывал, — хрипло сказал он, обдавая жаром дыхания влажную после поцелуя кожу.

— Если не нравится…

— Не нравится? — повторил он эхом.

Правая рука Марка поползла от моего живота выше, по ребрам, на миг замерев возле родинки под правой грудью. Марк изучил ее подушечками пальцев, а после коснулся плавных линий белых кружев на груди.

Я забыла, как дышать.

Пальцы очертили сосок.

— Кажется, ей тесно?

Не дожидаясь моего ответа, Марк приспустил кружево, оголяя правую грудь. Погладил ее снизу, а после по сужающейся спирали снова коснулся соска.

Провел указательным пальцем по твердой горошине, и я стиснула бедра, такими сильными были ощущения. И в то же время невесомыми. Дразнящими.

С трудом отведя взгляд от собственной груди под его руками, в отражении в зеркале я напоролась на потемневший предгрозовой взгляд серых глаз. Темная радужка больше не выделялась так сильно, как раньше. Его взгляд приковывал, зачаровывал, и я не заметила, только почувствовала вспышку острой сладкой боли.

А после Марк отпустил сосок.

Я не сдержала всхлипа от волны горячего наслаждения, растекшейся по всему телу густым желанием.

— Is everything ok?

В дверь постучали. Я подпрыгнула на месте, а Марк мимолетно улыбнулся. Он что-то ответил по-гречески через дверь, а после убрал руку, снова скрывая мою грудь за чашечкой бюстгельтера.

Раньше, чем я опомнилась, подхватил все вешалки, которые были в примерочной, и вышел, оставив меня одну.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍Марка я нашла на улице после того, как девушка сказала, что «ваш муж все оплатил и забрал покупки с собйо». А белый бюстгальтер так и остался на мне.

Марк курил.

Не знала, что он вообще курит.

Докурив, он молча кивнул, взял меня за руку и повел обратно в таверну. К нашему приходу стол уже ломился от закусок. Хваленные «мезе» на этот раз были представлены двадцатью пятью тарелочками.

Не шучу. Я пересчитала.

Как только мы появились, хозяин таверны велел подавать горячее. Кажется, на нашем столе в тот вечер побывало все меню.

И маленькие шашлычки на шпажках, и запеченная рыба, и пироги со шпинатом. Креветки каких угодно размеров и вкуснейшие кальмары кольцами. После специально для Марка принесли «Охтаподи» — это оказался осьминог на гриле. Я попробовала и его.

Веселый Иордаке уговаривал Марка выпить Узо — греческой анисовой водки, но Марк отказывался. Поэтому с графином, пиалой со льдом и водой Иордаке нашел приют за соседним столиком, где на троих посетителей тарелок было раза в три больше.

Под столами, обтираясь о ноги клиентов, шныряли раздобревшие коты. Хозяин иногда покрикивал на котов, официантов и телевизор, по которому шел футбол.

— Идем? — после медового десерта спросил Марк.

Я оглядела стол — мы не съели и половины.

— Эти люди ничего не знают про «Общество Чистых Тарелок», верно?

Марк впервые за вечер улыбнулся. Но улыбка вышла какой-то грустной.

Иордаке, предсказуемо, отпускать Марка сразу не захотел. Анисовое «Узо» в его графине уже закончилось, а коты кое-где уже окончательно обнаглели: запрыгнув на стулья, пытались стащить со стола все, что криво лежало.

Нас отпустили только после чашек крепкого греческого кофе, сваренного в джезвах на раскаленном песке. Кофе был очень крепкий, густой, как нефть, и чуть кисловатый. Не сравнить со взбитым с молоком и сахаром «Фраппе».

Запив кофе прохладной водой с лимоном, мы снова вышли на набережную. Я поежилась от холода. День клонился к закату. Становилось ощутимо прохладней, и я пожалела, что не взяла куртку.

Мы пошли вдоль по улице и по направлению, я поняла, что мы идем в сторону моего дома.

Марк молчал.

Я не выдержала первой. Остановилась в круге света под фонарем и спросила:

— Что не так?

Марк угрюмо пинал камешки, выкатившиеся на дорогу с ухоженной клумбы.