Султан спросил:

— Ну, как вам апартаменты?

Новоявленные надсмотрщики остались довольны комнатой.

— Нормально! Как в гостинице, в натуре.

— Вот и пользуйтесь этим!

* * *

А вечером, когда капитан Симаков заступил на пост, старший лейтенант Леонидов под простыней вывернул до упора из часов ручку настройки, зафиксировал ее и, прибегнув к азбуке Морзе, используя ручку как ключ, передал, а полковник Злотов получил сообщение:

«Склад обнаружен, он под окном большого ангара, стоящего торцом к поселку, сложности для штурма объект не представляет. Леонидов».

Спустя несколько минут слабый разряд тока от часов кольнул старшего лейтенанта. Его вызывали на ответный сеанс. Он положил руку так, чтобы видеть цифру числа. Вскоре она начала мигать, а Леонидов принимать сигнал:

«Сообщение принято. Объект определен. Ваша комната может прослушиваться, принять это к сведению. Продолжать выполнение задачи. Удачи, Злотов».

Установив ручку настройки своих потертых старых часов «Слава» в исходное положение, старший лейтенант Леонидов повернулся на бок и тут же уснул. Напрасно всю ночь прослушивал комнату надсмотрщиков оператор Асланбека. Кроме тишины, слегка разбавленной стрекотом цикад, ему так и не удалось что-либо записать. О чем утром он и доложил хозяину.

В 7 утра Леонидову был подан в комнату завтрак. Затем в 8 часов Кача сменил на посту Симакова, войдя в цех-склад и приняв от напарника дубинку.

Рабы под присмотром старого таджика только начали получать порции своего завтрака.

Керим поздоровался с надсмотрщиком, указал ему на стул возле мешков:

— Твое место там! Понадобится выйти по нужде, скажи мне, туалет знаешь где. Обед со мной, ужин в соседней комнате, где проведешь ночь.

Леонидов спросил:

— Как насчет того, чтобы перекурить? Где это можно сделать?

— Рабы курят через три часа в туалете… ты кури здесь, ты не раб, но аккуратно, пепел и окурки — в банку с водой, банку возьмешь в своей ночлежке, воду в сортире. Еще вопросы?

— У матросов нет вопросов!

— Ты был матросом?

— Как ты космонавтом… шеф!

Старший лейтенант прошел в свою комнату, затем с литровой банкой в туалет, оттуда вернулся уже с водой в емкости, которую поставил возле стула, занял указанную позицию, тут же закурив, наблюдая, как жадно, по-звериному, превращенные в животных поглощали скудную пищу рабы.

Желваки заиграли на скулах офицера спецназа.

«Ничего, — подумал он, — недолго осталось мучиться. Только бы глупость какую не сотворили, а то затеют бунт и погубят себя. Предупредить бы их, что свобода близка, но… нельзя!»

После завтрака рабы заняли свои рабочие места, и началась монотонная, однообразная работа.

Невольники трудились автоматически, особенно женщины, имевшие усталый вид. Это было объяснимо. Им здесь достается больше всех. И на наркоте днем паши, и самцов, в которых превратили наркоторговцы мужчин, удовлетворяй! А женщины с виду еще ничего, взять хотя бы блондинку. Красивая, стройная, лет под тридцать, не более. Интересно, как ее угораздило попасть в сети бандитов? Надо будет спросить после освобождения, если… сумеет дожить до этого момента, пережив кошмар своего унижения. Ее подруга тоже явно страдала, в глазах брюнетки не было жизни, одна пустота. Леонидову так и хотелось подойти к ним и сказать: держитесь, бабоньки, скоро все закончится и начнется новая, свободная жизнь. Но… но… но!

Старший лейтенант отвел взгляд от женщин, начав рассматривать рабов-мужиков. Выделил среди них двоих. Хоть и сидели они к нему спинами, но Леонидов определил в одном узбека, в другом русского. Эти трудились с особым усердием и все время, когда рядом проходил Керим, поторапливали других. После вчерашних слов Султана они проявляли особое рвение. Отметил офицер спецназа и похотливый взгляд узбека на блондинку.

А как только Керим вышел, узбек, видимо, упустивший из виду то, что за рабами теперь следит еще и надсмотрщик, перегнулся через стол, прошипел, но так, что каждое его слово было услышано Леонидовым:

— Эй, сучка белобрысый! Ты сильно на пахоте не напрягайся, ночь тебе предстоит ой какой длинный! Я буду тебя иметь туда, куда еще никто не имел! Нагнись под стол, да? Увидишь ялду, который будет твоя жопу рвать, понял, шлюха неверная? Мозоль на языке набьешь, тварь! Ух, чито я с тобой сегодня делать буду, карасавец… ты даже передставить не можешь!

Со рта раба-узбека стекла длинная, клейкая струя слюны.

Блондинка с ужасом смотрела на это обезьяноподобное существо.

Соседу вторил русский:

— А я, Юсуп, сегодня чернявой матку наизнанку выверну, блядь буду! А может, групповуху устроим? Да отдерем этих телок так, что завтра они только стоя и смогут за столом корячиться, а, Юсуп?

Из угла подал голос щуплый мужичок:

— Но позвольте, сегодня не ваша очередь, и… нельзя же так с женщинами… они такие же, как и все мы.

Узбек перевел взгляд в ту сторону, откуда донеслось слабое возражение.

— Твоя чего там, билат, пасть открываит? Хочишь, чтобы и тебя раком поставили? Бабы наши, мой и его, кунака Ваньки, понял ви все? Только ми будем трахат их! И пробуй кито Керим слово сказат, удавлю на очке сортир!

Старший лейтенант подумал: а ведь эти уроды — оказывается, что и среди рабов имеются ублюдки — могут беспрепятственно насиловать беззащитных женщин. Могли бы, если бы не…

Леонидов встал, покачал в руках дубинкой, подошел со спины к рабу-узбеку. Тот оглянулся и изменился в лице. Точно! Разговорившись, он совсем забыл о надсмотрщике.

А офицер, расставив ноги, спросил:

— Может, козел, ты и меня раком поставишь? Или удавишь в сортире?

Узбек пробормотал:

— Извините, господин, это был плохой шутка! Просто шутка! Хотел смотреть, как будут пугаться люди! Мамой клянусь, ми с Ванькой ничего не сделали бы! Только немного шутка!

— Шутка, говоришь?

— Да, начальник, клянус, шутка!

— Что ж, я тоже не прочь немного пошутить!

Сказав это, старший лейтенант почти без размаха, но сильно и резко врезал дубинкой узбеку-шутнику по почкам. Тот вскочил, взвыв от боли, и тут же получил удар по руке, сбросивший его через скамейку на пол.

Русский кунак узбека, прикрывшись рукой, спросил:

— За что бьешь, начальник?

Но тут же замолчал, выплевывая на ладонь вместе с кровью обломки передних зубов. Леонидов осмотрел застывших в изумлении рабов, перевел взгляд на избитых ублюдков и крикнул:

— Что, твари, решили за спиной начальника саботаж устроить? Других вздумали от работы отговаривать? Угрожать? Я вам, сукам паскудным, дам угрожать! Так изуродую, мать в гробу не узнает!