Он обрел дар речи:

– Продать, говоришь? Это будет не так-то просто. Любой ювелир захочет узнать, где я взял эту чертову штуку.

– Ты не отнесешь колье к ювелиру. Ты что, никогда не читаешь детективов, Тед? Ты отнесешь его к скупщику краденого, конечно.

– А откуда мне знать скупщиков краденого? Я вырос в порядочной семье.

– Мужчины должны знать все, – возразила Дороти. – Для этого они и нужны.

Эдвард посмотрел на подругу. Она выглядела безмятежной и непреклонной.

– Я бы никогда не поверил, что ты на такое способна, – слабым голосом произнес он.

– Я думала, у тебя больше храбрости.

Последовала пауза. Потом Дороти встала.

– Ну, лучше нам возвращаться домой, – весело сказала она.

– С этой штукой на твоей шее?

Дороти сняла колье, с благоговением посмотрела на него и положила в свою сумочку.

– Послушай, – сказал Эдвард. – Отдай его мне.

– Не отдам.

– Нет, отдай. Меня воспитали честным человеком, моя милая.

– Ну, ты можешь продолжать быть честным. Тебе не придется ничего с ним делать.

– О, верни его мне, – отчаянно произнес Эдвард. – Я это сделаю. Я найду скупщика краденого. Как ты сказала, больше у нас не будет такого шанса. Нам оно досталось по-честному: мы купили его за два шиллинга. Это не больше, чем то, что делают каждый день господа в антикварных лавках и гордятся этим.

– Вот именно! – воскликнула Дороти. – О, Эдвард, ты великолепен!

Она отдала ему колье, и он положил его в свой карман. Его охватило возбуждение, восторг, он чувствовал себя самим дьяволом! В таком настроении молодой человек завел «Остин». Они оба были слишком взволнованы, чтобы вспомнить о чае. Молча они вернулись в Лондон. Один раз на перекрестке к их машине направился полицейский, и сердце Эдварда екнуло. Каким-то чудом они добрались домой без происшествий.

Последние слова, сказанные Эдвардом Дороти на прощание, были пропитаны духом авантюризма:

– Мы это провернем. Пятьдесят тысяч фунтов! Дело того стоит!

В ту ночь ему снились клейма английского правительства и Дартмур. Он встал рано, с ввалившимися щеками и невыспавшийся. Ему предстояло приступить к поискам скупщика краденого, а как это сделать, он не имел даже отдаленного представления!

Он делал свою работу в офисе небрежно и еще до ланча навлек на себя два резких выговора.

Как искать скупщика краденого? Ему казалось, что правильно будет отправиться в Уайтчепел или, может, в Степни?

Когда Эдвард вернулся в офис, его позвали к телефону. Он услышал голос Дороти, трагичный и слезливый:

– Это ты, Тед? Я звоню по домашнему телефону, но она может войти в любую минуту, и мне придется прекратить разговор… Тед, ты еще ничего не сделал, а?

Эдвард ответил отрицательно.

– Послушай, Тед, ты не должен ничего делать. Я всю ночь не могла уснуть. Это было ужасно. В Библии сказано: «Не укради». Должно быть, вчера я сошла с ума, правда… Не делай ничего, прошу тебя, Тед, дорогой!

Почувствовал ли мистер Пэлгроув облегчение? Возможно, почувствовал, но он не собирался в этом признаваться.

– Если я сказал, что проверну это, то я так и сделаю, – ответил он голосом, который мог бы принадлежать могучему супермену со стальным взглядом.

– Ох, Тед, дорогой, ты не должен… О господи, она возвращается… Послушай, Тед, она сегодня вечером уходит в гости. Я могу ускользнуть и встретиться с тобой. Не делай ничего, пока не увидишься со мной. В восемь часов. Жди меня за углом. – Она заговорила ангельским голоском: – Да, мэм, думаю, они ошиблись номером. Им нужен был Блумсбери ноль два тридцать четыре.

Когда Эдвард покинул офис в шесть часов, ему в глаза бросился крупный заголовок в газете.

Он поспешно протянул пенни. Очутившись в надежном укрытии метро и ловко заняв сидячее место, с нетерпением перелистывал газетные страницы. И легко нашел то, что искал.

У него вырвался тихий свист:

– Ну, я…

А потом ему на глаза попался еще один, соседний абзац. Он прочел его до конца, и газета выскользнула из его руки и упала на пол.

Ровно в восемь часов Эдвард ждал на указанном месте. Запыхавшаяся Дороти, бледная, но хорошенькая, подбежала к нему:

– Ты ничего не сделал, Тед?

– Я ничего не сделал. – Он достал из кармана цепочку с рубинами. – Ты можешь его надеть.

– Но, Тед…

– Полиция нашла рубины, будь спокойна, и того, кто их украл. А теперь прочти вот это!

Он сунул газетную заметку ей под нос. Дороти прочла:

– Ну… – произнесла Дороти. И после паузы: – Ну!

– Да, – сказал Эдвард. – Я почувствовал себя так же.

Проходящий мимо мужчина сунул ему в руку листовку.

– Возьми, брат, – сказал он.

– Вот! – произнес Эдвард. – Надеюсь, это тебя развеселит.

– Не знаю, – с сомнением ответила Дороти. – Я не очень-то хочу выглядеть как добропорядочная женщина.

– Ты и не выглядишь, – сказал Эдвард. – Поэтому тот человек дал мне эту листовку. С этими рубинами на шее ты нисколько не похожа на добропорядочную женщину.

Дороти рассмеялась.

– Ты такой милый, Тед, – сказала она. – Пойдем сходим в кино.

Джон Харрисон вышел из дома и немного постоял на веранде, поглядывая в сад. Это был высокий мужчина с худым изнуренным мертвенно-бледным лицом. Вид у него обычно был довольно суровый, но, когда, как сейчас, эти грубые черты смягчала улыбка, он казался очень даже привлекательным.

Джон Харрисон любил свой сад, а он никогда не выглядел лучше, чем теперь, этим августовским, по-летнему расслабляющим вечером. Вьющиеся розы были еще прекрасны; душистый горошек пропитывал воздух своим сладким ароматом.