независимы и не терпели над собой чьего-либо всевластия.

Драговит ещё несколько недель назад объявил о намерении созвать Совет старейшин. И вот сегодня вечером он и должен был наконец-то собраться.

Разговор на этом Совете предстоял важный и непростой. И от его решения зависела судьба всего племенного союза Карпов.

* * *

Над Тамасидавой опускался вечер…

Как и намечалось, Совет старейшин собрался в княжеском тереме. Всё происходило на втором этаже, в обширных палатах.

По правую руку от князя Драговита сидел его старший сын Воислав, которому уже исполнилось двадцать четыре года и которого все прочили в преемники князя. Здесь же находились старейшины племени и старшие дружинники, включая воеводу Ратибора. Немного в стороне, и тоже в кресле, восседал увешанный талисманами и различными оберегами в виде особых браслетов и когтей хищных птиц главный жрец, или волхв и по совместительству ворожей, звавшийся Богумилом.

У Богумила было запоминающееся и несколько странное лицо. Оно у него совершенно не имело мимики, было мертвенно бледное и усохшее. И он был как лунь седой. Волхв Богумил во всём поддерживал Драговита, так как искренне считал, что крепкая княжеская власть уличам необходима. Он, как и предписывали традиции предков, ещё на заре в капище на берегу Данастрия исполнил жертвоприношение богам и сообщил, что Перун, Хорс, Сварог и прочие боги благосклонны сегодня к уличам, и будут покровительствовать всем решениям, принятым ими на Совете.

Первым заговорил князь:

– Други мои, я вас собрал по важному делу. Вы все знаете, что ещё позапрошлой весной мы заключили союз с нашими соседями, с даками, – заговорил как можно убедительнее князь. – А с их царём, так я вообще уже много лет назад сблизился и стал его побратимом. А это значит, что по первому его требованию, я должен ему помочь… – Драговит замолчал после этих слов, окинул испытующим взглядом собравшихся старейшин, и только чуть погодя, уже стараясь быть ещё более твёрдым и убедительным, продолжил – И вот, кажется, настало время исполнять свои обязательства перед даками… и перед их царём.

– Знаем, что этот Децебал от нас хочет… – сказал, встав со своего места, грузный старейшина Хвалимир. Он возглавлял крупнейший среди уличей род Дулёб, обитавший к югу от Тамасидавы, и граничивший непосредственно с Сарматской степью. – Децебалу до крайности нужна сейчас наша помощь, ведь его припекло с юга. А нам-то что с того? – продолжил Хвалимир. – У нас своих сложностей хватает, чтобы связываться ещё с могучей Южной империей! Рим непобедим и по любому одержит верх в противоборстве с даками. А нам, если мы ввяжемся в их разборку, тоже может перепасть.

Драговит не удивился словам Хвалимира. Он предвидел, что старейшина Дулёбов в таком тоне выскажется. Хвалимир давно точил зуб на дружбу уличей с даками, а особенно на отношения князя с царём. Старейшина Дулёбов считал, что эти отношения усиливали власть князя. А ещё он полагал, что сейчас намного важнее для уличей уладить отношения с кочевниками сарматами, которым хотя и не нужны болота и лесные чащи карпов, но они продолжали упорно пробиваться с востока на запад и набеги на своих соседей они регулярно совершали, главным образом для того, чтобы захватить полон.

Хвалимир в открытую заявлял: главной угрозой для уличей являлись на данный момент кочевники. И именно их набегам надо противостоять и не распылять свои силы. И тем более кому-либо помогать.

Драговит не стал возражать Хвалимиру, а обратился уже к другому старейшине, Градибору, который возглавлял род Бужан, непосредственно занимавший территорию, граничившую с севера с Дакийским царством.

– Ну а ты, Градибор, что нам поведаешь? Ты же лучше всех осведомлён, что творится за Горой…у наших соседей.

Градибору было примерно столько же лет, как и Драговиту, но он был смугл и совсем не походил на соплеменников, так как мать его была бывшей невольницей и род её происходил из далёкого племени, жившего где-то за Понтом Эвксинским, чуть ли не на южном его берегу. Градибор даже повадками своими походил больше не на карпов, а на ловких и изворотливых греков. Да и прозвище у него было соответствующее: «Грек».

Градибор встал и произнёс:

– На границе Дакии и Южной империи уже воюют.

– Уже?! – кто-то ещё переспросил Градибора.

– Вовсю… – ответил Градибор.

– А откуда ты знаешь?

– Началось?! – раздались возгласы некоторых других старейшин.

Градибор продолжил:

– Об этом нам рассказывают беженцы, которые хотя ещё и в небольшом количестве, но появились у нас. Даки попытались разрушить мост, который римляне перекинули через Данувий несколько лет назад, но это у них не получилось. Со дня на день владыка Южной империи со своими легионами вновь вторгнется в пределы наших соседей. Войны уже никак не избежать. И повинны в этой войне всё-таки даки. Ну зачем они подали повод к ней? Ведь они первыми напали!

Последние слова старейшины рода Бужан неприятно удивили Драговита. Вот тут Драговит совсем не ожидал от Градибора такого умозаключения, но не стал его оспаривать и обратился к своему сыну Воиславу:

– Приведи посла.

Воислав отправился за даком, который прибыл в Тамасидаву ещё позапрошлым днём.

* * *

Князю уличей было тревожно. Он давно предвидел, что события начнут развиваться именно в таком ключе, а это, прямо скажем, было очень плохо. Драговит понимал, что Южная империя не успокоится, пока не подчинит себе свободолюбивых даков. Ну а затем… А вот после поражения и подчинения даков, черёд может дойти и до карпов, в этом князь не сомневался, но среди его соплеменников преобладали до сих пор благодушные настроения, и не все это понимали. Взять тех же Градибора или Хвалимира, и некоторых других старейшин. Они озабочены только своими проблемами. И они дальше своего носа кажется ничего не желают видеть.

Вскоре Воислав вернулся с дакским послом.

Это был дак лет двадцати пяти- двадцати семи, которого звали Скорио. Он приветствовал всех собравшихся.

Этот самый Скорио говорил почти чисто по уличски, и потому стал общаться с присутствующими без помощи переводчика.

Драговит обратился к нему:

– Повтори то, что ты вчера мне сообщил.

Дак повторно окинул взглядом присутствующих старейшин. Было видно, что он волнуется. Но вот он сбросил с себя оцепенение и заговорил:

– У нашего государя, после нескольких изнурительных и кровопролитных войн, с Южной империей был заключён мир. После второй войны, особенно тяжёлой, договор о мире был перезаключён уже при личной встрече нашего царя и нынешнего правителя Рима, и это все знают. Но то, что произошло совсем недавно, примерно три недели назад… этого никто в Дакии не ожидал. Князь Котис, правая рука царя, кем-то из римских лазутчиков, был введён в заблуждение и напал неожиданно на мост через Данувий, и на римскую крепость Трансмариску, прикрывающую этот мост, и тем самым он дал повод римлянам расторгнуть