Джек вздохнул, явно не радуясь перспективе заниматься этим посреди ночи.

Поджав губы, он кивнул.

– Конечно. Как пожелаешь.

Ей бы уже было пора привыкнуть к его язвительности.

Серьезно, что могло привлечь ее в этом человеке?

Только его умение владеть ее телом. Не более. И все же, этого оказалось достаточно, чтобы удерживать ее.

– Спасибо, ― искренне отозвалась Хлоя, прежде чем покинула его квартиру.

* * *

Она не знала, сколько ему потребуется времени, чтобы проявить этот злополучный кадр и вернуться. В любом случае, ожидание станет мукой для нее.

Ей было бы куда проще поехать с ним, чем просто ждать, отсчитывая минуты и не в состоянии ничего предпринять.

Хлоя надеялась, что это не затянется надолго. И в тоже время она опасалась того момента, когда Джек постучит в ее дверь, чтобы отдать ей фотографию.

На ней может быть запечатлено все, что угодно.

У нее не возникало сомнений, что ей не понравится то, что она увидит.

Конечно, это связано с ней. Иначе для чего бы тот, кто делает все это, слал бы ей негатив?

В этом также имелся смысл – очень извращенный и жестокий. Ведь ей просто могли прислать уже готовую фотографию. К чему такие сложности, если только не для того, чтобы растянуть ее мучения?

Тот, кто придумал это, предугадал, что она изведет себя ожиданием неизвестного.

Хлоя подошла к окну: город заливали тысячи и тысячи ярких огней – даже ночью Нью-Йорк жил и кипел энергией.

Город, который никогда не спит…

И где-то там, в одном из этих окон, затаился некто, кто думает о ней и желает причинить вред.

Девушка вздохнула и обхватила себя руками: вдруг стало зябко и неуютно, хотя в квартире было тепло.

Может, зря она вернулась в Нью-Йорк? Те несколько лет, что она провела вдали от него, были спокойными и безопасными. Она наслаждалась неторопливой, размеренной жизнью в Джорджии.

Но все же, в какой-то момент она заскучала по этому неугомонному городу. Ее корни были на юге, и все же, она, Хлоя Эдвардс, была настоящим ньюйоркцем.

Проведя три года в Джорджии, она почувствовала, что готова вернуться. Она стала сильней и уверенней, почти перестала бояться.

И все шло хорошо.

До этого момента…

В дверь постучали. Вздрогнув, Хлоя обернулась.

Кто мог стоять у нее на пороге в час ночи?

Консьерж не пропустил бы незнакомого человека, предварительно не связавшись с ней. Но ведь кто-то умудрился подкинуть конверт в ее почтовую ячейку! Значит, у этого человека есть доступ в здание.

Она чувствовала стук своего сердца в ушах, пока шла к двери. Приблизившись к «глазку», Хлоя увидела в коридоре Джека.

Девушка облегченно выдохнула.

Но ведь не мог он вернуться так быстро? Что, если он передумал?

– Если ты хочешь поехать со мной, то тебе лучше переодеться, ― смерив ее взглядом – она по-прежнему была в пижаме – сказал Джек.

– Почему ты решил взять меня с собой? ― Ей хотелось скрыть удивление в голосе, но не получилось.

– Ты будешь задавать вопросы, или пойдешь и переоденешься? ― в нетерпении нахмурился Джек.

Хлое было непросто сдержаться и не ответить что-нибудь колкое, но ничего достойного на ум не пришло, да и время было неподходящее.

– Дай мне две минуты.

Джек остался дожидаться в гостиной, а Хлоя поторопилась в спальню.

Почему он вдруг решил взять ее с собой?

Да черт его знает!

Он вообще в последнее время стал делать то, чему и сам не мог найти объяснения. Так что он мог ответить ей?

Хлоя схватила первые попавшиеся под руку штаны и свитер, и вернулась даже быстрей заявленного времени.

Она ощущала внутреннее недовольство Джека, а потому не пыталась завязать с ним разговор в машине. Да и сама пребывала не в том состоянии, чтобы вести разговоры.

– Что это за место? ― с любопытством спросила Хлоя, когда вслед за Джеком спускалась по металлической лестнице в полуподвальное помещение.

Когда они вошли, Джек нажал на выключатель, и пространство залил холодный свет потолочных ламп. Тогда она и увидела ведущую вниз лестницу.

Определить с первого взгляда функцию данного помещения было непросто. Мебель почти отсутствовала за исключением черного кожаного дивана, похожего на офисный, и небольшого столика около него. Но имелась кухня, которую немного скрывала лестница.

Если это было чье-то жилище, то жилище довольно унылое.

Возле одной из стен были наставлены с десяток картонных коробок.

Хлое здесь не нравилось.

– Просто место, которое принадлежит одному моему знакомому, ― не глядя на нее, ответил Джек. ― Он тоже фотограф и предпочитает старую, добрую пленку, поэтому у него есть проявочная.

– А ключ у тебя откуда?

Хлоя не особо поверила в историю про «знакомого». Не выдумал ли Джек все это?

Только вот зачем?

Мужчина обернулся к ней.

– Он дал мне его.

Хлоя вскинула брови.

– Мы оба фотографы, часто бываем в разъездах. Иногда мне надо воспользоваться лабораторией, а он в это время у черта на рогах. Поэтому он и дал мне ключ.

Хлоя не сводила взгляда с Джека, но не могла уличить его во лжи.

– Как его зовут?

– Ник, ― не моргнув, тут же ответил Джек. Затем улыбнулся: ― Думаешь, я обманываю тебя?

Хлоя смутилась и отвела взгляд в сторону, молча пожав плечом.

Джек приблизился к ней.

– Это правда, но твое дело – верить мне или нет.

Его голос звучал без выражения каких-либо эмоций, но Хлоя все равно вдруг почувствовала себя виноватой.

Какая вообще разница, кому принадлежит эта квартира! Он здесь для того, чтобы помочь ей. Вот о чем стоит думать.

Хлоя хотела извиниться за свое недоверие, но язык отчего-то не повернулся. Впрочем, сомнительно, что Джек нуждался в ее извинениях.

Он развернулся и велел ей следовать за ним.

* * *

Хлоя закрыла глаза, прислушиваясь к внутренним ощущениям и пытаясь определить, что чувствует.

Было бы объяснимо, трясись она в панике и липком ужасе.

Да, конечно.

Кто-то осудил бы ее, если бы она расплакалась?

Сомнительно.

Но она не делала ни первого, ни второго. Странно, потому что казалось, будто она вообще ничего не испытывает.

Возможно, это просто последствия шока и ее позже накроет?

Что ж, может быть…

Но почему ей кажется, что она не сильно удивлена случившемуся? Правда ли, что она всегда смутно чувствовала, что та давнишняя история не была завершена окончательно? И тогда, десять лет назад, была поставлена вовсе не точка, а многоточие?

Сейчас она не знала, что правда, а что лишь игры ее разума, ложные