— Тогда молитесь, чтобы мы нашли девушку с мопедом, — сказал Боденштайн и снял трубку, чтобы вызвать конвой и препроводить Захариаса в камеру.

Результаты криминалистического исследования салона «Мерседеса» Захариаса не сулили владельцу ничего хорошего. Коврики в багажнике, вымытом с автошампунем, совсем недавно подвергались химчистке, и это притом что снаружи машину давно как следует не мыли. И на них были обнаружены следы крови. На основании этого в середине дня в понедельник судье предстояло утвердить приказ о содержании Захариаса под стражей и отклонить прошение об освобождении под залог. Перед отправкой в следственную тюрьму Вайтерштадта Боденштайн переговорил с подозреваемым еще раз. Осунувшийся Захариас сидел на нарах в камере; без галстука, ремня и шнурков он выглядел жалко. Арестованный все твердил, что даже не видел Паули, а не только не убивал, и что кровь в багажнике его автомобиля принадлежит не человеку, а кабану, которого он купил у приятеля-охотника и отвозил к Конради для разделки.

— Расскажите мне что-нибудь, что позволит снять с вас обвинение, — сказал Боденштайн. — Назовите хоть одного свидетеля, видевшего вас в указанный промежуток времени и способного подтвердить вашу невиновность. В данный момент картина складывается весьма неблагоприятным для вас образом.

Захариас прижал ладони к щекам и покачал головой. От Паули он поехал прямо на свой садовый участок и оставался там до утра. Почему? Он хотел побыть один. Потому что у него сложилось впечатление, что зять его использует. Потому что он больше не может слушать нытье своей жены. Уже под конец, когда Боденштайн хотел уходить, прозвучало наконец нечто существенное.

— Я знаю девочку на мопеде, — сказал Захариас глухим голосом. — Это подружка моего племянника Йонаса.

Боденштайн и его сотрудники перехватили государственного прокурора и судью еще в пути, перед заседанием. Пара, жившая на втором этаже дома 52 по Штаркерадвег в Зульцбахе, видела Марайке Граф и Конради на лестнице в половине первого в ночь на среду. А гольф-клуб, по свидетельству многочисленных гостей, они покинули чуть ли не сразу после десяти. Ни фрау Граф, ни ее любовник не могли или не хотели объяснить, где они провели эти два часа. Сюда стоило добавить заключение судмедэкспертизы, что отпечаток трупных пятен на теле Паули совпадает с рисунком поддона, находящегося в одном из фургонов мясной лавки Конради. С учетом мотивов, которые имели Марайке Граф и Конради, получение ордера на их арест казалось простой формальностью. Для вызова отца и сына Шварцев в судмедлабораторию достаточно было подозрения, что Эрвин Шварц побывал в доме Паули во вторник вечером и, вполне вероятно, тремя ночами позже поджег его дом вместе со своим сыном. К тому же Пии нужен был ордер на обыск в бистро «Грюнцойг». Получив его, Остерман с сотрудниками полиции сразу же отправились по указанному адресу.

Сотрудники гессенской криминальной службы уже не раз основательно осмотрели обгоревшие и остывшие развалины дома Паули к тому моменту, когда Пия проехала мимо пепелища прямо во двор Эрвина Шварца.

Боденштайн с каменным выражением лица слушал вопли фрау Шварц. Рената была женщиной коренастой и энергичной, с жестким, закаленным ветрами и солнцем лицом, на котором полная забот жизнь прорезала глубокие морщины.

— Мой муж и сын, по-вашему, подожгли дом Паули? — Она стояла, уперев руки в боки. — Вы там все с ума посходили? С чего бы это им понадобилось?

Боденштайн пропустил ругань мимо ушей.

— Вы заметили в ночь на воскресенье, что вашего мужа не было дома? — спросил он.

— Конечно, заметила! — проорала в ответ женщина так, что уши заложило. — Он был снаружи вместе с пожарными. Мы боялись, что огонь перекинется на наш двор!

— Успокойтесь, — сказал Боденштайн мягко.

— Успокоиться?! — возмущенно взревела фермерша. — Вы арестовали моего сына и мужа! Как я могу быть спокойна?

— Они не арестованы, — пояснил Боденштайн. — Вернутся через пару часов.

— Вам надо где-нибудь в другом месте поискать убийц Паули, а не у нас, — заявила она Боденштайну и Пии. — Пол-округи имело причины отправить его к чертям. Пока он был жив, мы немало натерпелись от этого парня.

— И что же он вам сделал?

— Знаете, как часто вся улица была заставлена припаркованными автомобилями, так что мы не могли проехать ни на тракторе, ни на машине? — возмущалась женщина. — Летом они до утра торчали в саду, хохотали и орали песни. Кобели Паули загадили нам все сено и подрали нашу кошку!

Фрау Шварц входила в раж, невольно открывая все больше новых вероятных мотивов для убийства. Боденштайн и Пия с интересом ее слушали и не пытались прервать.

— …И эта рыжая потаскуха! — кипятилась она. — Как она вертела нашим Матиасом — просто нахальство! Только Паули из дома выйдет, она тут же зовет парня и заставляет вкалывать в саду, будто он ее батрак. Я ему всегда говорила, что она его попросту использует, да он и слушать не хотел. Он воображал, будто ему что-то с ней светит. Ха! Она просто дурила мальчишке голову, чтоб поиметь бесплатного батрака, да и все!

У Пии зазвонил телефон. Это был Остерман — с плохими новостями.

Через десять минут Пия стояла в абсолютно пустом подвале бистро «Грюнцойг».

— Прошляпили, — сказала она. — Слишком поздно.

— Птичка улетела, — подтвердил Остерман. — Что теперь?

Пия осмотрелась. Если бы она захотела, можно было бы закрыть кафе и все обыскать, но это казалось ей пустой тратой времени. Пия собственными глазами видела компьютеры, подведенные кабели, множество мониторов, систему для электронного считывания карточек и камеру наблюдения перед входом. Если кто-то постарался все это перетащить в самый короткий срок в другое место, то уж наверняка и все прочее, сколько-нибудь странное и подозрительное было отправлено подальше из «Грюнцойга». К тому же она точно не знала, что и где искать.

— Опросим ближайших соседей, — решила Пия и разослала сотрудников по ближайшим домам, а сама с Остерманом вернулась в бистро.

Эстер Шмит стояла за стойкой, сияла от одержанной победы и даже не пыталась этого скрыть.

— И что? — крикнула она, нахально усмехнувшись.

— У вас были образцовые арендаторы, — ответила Пия. — Они дочиста подмели все помещения.

— Правда? — вытаращила глаза Эстер Шмит. — Смотрите-ка!

— Покажите нам, пожалуйста, договор аренды. И выписки со счета, свидетельствующие об оплате.

Ухмылка исчезла с лица хозяйки.

— Нет никакого договора об аренде, — сухо сказала она. — И никаких расчетов тоже нет. Я предоставляла помещение бесплатно.

— Я уже знаю, что вы любите рассказывать только половину правды, — улыбнулась Пия. — О пятидесяти тысячах евро вы тоже вспомнили не сразу. Но, может, теперь вы припомните, кому и зачем предоставляли помещение?