— Ненавижу английскую кухню, — заметила Мария.

— Ненависть также можно выразить в нотах, — продолжал Даниэль. — Эдуард Элгар, автор «Торжественных и церемониальных маршей», отомстил музыкальным критикам, нещадно его ругавшим, зашифровав их инициалы в нотах и включив в хор демонов в своей оратории «Сновидение Геронтиуса».

Даниэль сделал паузу, чтобы студенты, внимавшие ему в благоговейной тишине, запомнили имена и факты, и потом сказал:

— Как я вижу, вас интересует связь между музыкой и закодированными сообщениями, поэтому я расскажу вам об Альберти. Догадались, кого я имею в виду?

— Автора «Затерянной рощи» и «Моряка на суше»? — спросила Мария.

— Спасибо, Мария, но на самом деле я имел в виду не испанского поэта Рафаэля Альберти, а итальянца — Леона Баттисту Альберти. Вы ничего про него не читали?

— Вы дадите нам библиографию? — спросил один из студентов.

— Для исследования связи музыки с криптографией Альберти, разумеется, ключевая фигура. Вы найдете его биографию в «Жизнеописаниях» Джорджо Вазари. Альберти, который куда менее известен, чем Леонардо, обладал еще более многочисленными талантами и способностями, чем его великий соотечественник. Он был художником, поэтом, лингвистом, философом, шифровальщиком, архитектором и, что для нас особенно важно, — музыкантом. В середине пятнадцатого века он изобрел устройство — Даниэль как мог нарисовал его на доске, — которое потом стали называть «диском Альберти». Оно состояло из двух концентрических окружностей, которые можно свободно вращать, устанавливая буквы и цифры на верхнем диске над знаками на нижнем. Тому, кто шифровал послание с помощью этого простого приспособления, нужно было сообщить получателю лишь одно: в каком положении должны находиться диски относительно друг друга, чтобы правильно прочесть текст. При таком расположении дисков, как я нарисовал на доске, если бы я захотел тайно передать кому-нибудь из вас послание, например…

— Место и время свидания, — тут же сказала Мария.

— Пусть так. Выберем в качестве места…

— «Онтанарес». Я имею в виду кафе, — уточнила студентка.

— Очень хорошо. И время…

— В четырнадцать часов, — сказала девушка, вогнав Даниэля в краску.

С помощью двенадцати знаков он записал на доске то, что она ему продиктовала, при этом зашифровав послание с помощью диска Альберти.

— Но шифр Альберти состоит из букв, — заметил владелец баритона, не так давно пропевший мелодию Баха. — А мы говорили о музыкальных шифрах.

— Чтобы зашифровать послание под видом партитуры, нам всего лишь понадобится диск Альберти, на меньшей окружности которого вместо букв будут ноты. Изготовить его может каждый из двух картонных дисков. Я сам, возможно, попытаюсь вечером решить небольшую головоломку, которую мне показали двадцать четыре часа назад.

Тем временем в Вене слепой экскурсовод Джейк Малинак, у которого после падения на дощатый пол еще побаливал правый бок, беседовал с детективом федеральной полиции Австрии, Bundespolizei, в кабинете Отто Вернера, также присутствовавшего при встрече.

На столе заместителя директора Испанской школы верховой езды лежало письмо, которому, судя по цвету и качеству бумаги, было не меньше двух веков. Там было написано:

ЛУЧШЕ НАМ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ НЕ ВСТРЕЧАТЬСЯ. Я ПО ТЕБЕ СКУЧАЮ

ТВОЙ ЛЮДВИГ

— Письмо подлинное, его тщательно изучили в нашей лаборатории. Подпись принадлежит Людвигу ван Бетховену, — сообщил детектив.

— В таком случае, Джейк, — заметил Вернер, — ты можешь считать свое падение самым удачным в жизни. Ты обнаружил ни больше ни меньше, как письмо Бетховена к одной из его возлюбленных.

— Как и где вы нашли письмо, герр Малинак?

— Я направился к двери, не прекращая беседы с герром Вернером, и споткнулся о доску, которая, вероятно, не была приколочена, потому что легко отделилась от пола.

Доктор Вернер показал полицейскому точное место, о котором говорил слепой гид, тот подошел и, чтобы обследовать пол, опустился на корточки.

— Сунув руку под доски, чтобы проверить, насколько глубока дыра, я пошарил между балками, на которых лежат доски, и нашел письмо.

Подойдя к полицейскому, Вернер сказал:

— Этот пол сделан в начале девятнадцатого века. А здание Школы еще старше, оно выстроено в тысяча семьсот тридцать пятом году.

— Доска по-прежнему не закреплена, — заметил детектив.

Он поднял доску и приставил к стене.

— Мы оставили все как было на тот случай, если вы захотите провести осмотр.

С минуту детектив с помощью фонарика, который он вынул из кармана пиджака, молча обследовал пространство между балками. Наконец он произнес:

— Вот что я заметил, герр Вернер: во-первых, гвоздь из доски был вытащен намеренно и совсем недавно. Видите вмятину от клещей, которыми, как рычагом, выдергивали гвоздь?

— Да, прекрасно вижу.

— У вас есть предположения, кто это сделал?

— Нет. Но я буду очень удивлен, если этим человеком окажется кто-то из наших служащих.

— Сюда легко проникнуть?

— Очень легко. Здесь находится еще и офис, поэтому я всегда держу дверь открытой и постоянно хожу туда-сюда.

— А ночью?

— Я всегда запираю дверь изнутри.

— Тогда нетрудно сделать вывод, что тот, кто вошел сюда и выдернул гвоздь из доски, сделал это в дневное время. Когда бывают представления?

— Вечером. Но утром мы позволяем туристам присутствовать на тренировке и проводим короткую экскурсию по школе.

— И по помещениям ветеринарной службы?

— Нет, — ответил Малинак. — Но сейчас я припоминаю, что несколько дней назад кто-то из группы спрашивал, куда ведет эта дверь.

— Вы можете сказать, как он выглядел?

Через секунду полицейский осознал неуместность своего вопроса и попросил прощения.

— Извините, это профессиональная привычка. Обратите внимание на то, что доска, о которую споткнулся герр Малинак, помечена. В углу видна отметина, гораздо более старая, чем след от клещей. Возможно, это латинское В.

— Вы недавно сказали, что ваше внимание привлекли две детали, — заметил Вернер. — Вторая деталь — это отметина в виде буквы В?

— Нет, кое-что еще. Если вы подойдете ближе и посмотрите вниз, то увидите на полу под балками более светлый прямоугольный участок величиной с большую тетрадь.

— И что это может означать?

— Очевидно, здесь, под досками пола, помимо письма, которое нашел герр Малинак, лежал другой предмет, который был похищен.

Когда Даниэль явился на встречу с Мараньоном, дверь ему открыла горничная-бразильянка и, вместо того чтобы провести его в гостиную, отвела в спортивный зал, где эксцентричный миллионер поддерживал спортивную форму. Он приветствовал Даниэля с беговой дорожки последнего поколения, которая с большой скоростью двигалась у него под ногами. Похоже, Мараньон отличался прекрасным здоровьем: несмотря на значительные физические усилия, дыхание его оставалось ровным.