Она накинула халат и замерла, прислушиваясь. Из кухни доносился грохот кастрюль.

— Иди сюда! — крикнул Рей. — Надо поговорить!

Кейти вздрогнула; ей вдруг почудилось, что она дома, в Силвер-Крике, и что ее ожидает очередной выговор Джека.

Выходит, Рей спас ее лишь для того, чтобы теперь отчитывать и поучать? И тотчас же сладостные мгновения, проведенные в его объятиях, утратили всю свою прелесть. Завязав пояс халата, Кейти босая вышла в кухню.

— Что ж, давай поговорим, — сказала она. — Пункт первый: почему ты отдаешь мне приказания? Например, «снимай и вытирайся». И вообще, кто тебя просил меня спасать? Я и не думала тонуть.

Рей, казалось, не собирался отвечать. Нажав на кнопку микроволновки, он вытащил оттуда розовые мохнатые тапочки.

— Надевай своих кроликов.

Кейти уселась на стул и сунула ноги в нагретые тапочки.

— Что в кастрюле? Или ты не хочешь отвечать на мои вопросы?

— Какао. Согреет тебя до печенок. — Рей сунул ей в руки кружку. Осушив свою одним глотком, он с шумом поставил ее на стол. Затем присел на корточки рядом с Кейти и вновь заговорил: — Поверь мне, в такие ливни иногда гибнут люди. Дети, которые играют в водоотводных каналах или занимаются серфингом… Их иногда затягивает под воду течением. Водители же не справляются с управлением — на автострадах сегодня двадцать столкновений. — Пристально посмотрев в глаза девушки, Рей продолжал: — И конечно же, грузовики… Их заносит на мокром асфальте. К тому же часто ломаются светофоры.

— Откуда мне все это знать?! — возмутилась Кейти. — Там, где я жила раньше, люди не сходят с ума из-за дождика.

— Вот об этом я и говорю.

Воцарилось тягостное молчание. Стараясь не смотреть на Рея, девушка вертела в руках сахарницу.

— Посмотри на меня, Кейти. Где ты была? — Он дернул ее за рукав. — Я волновался за тебя. Я вовсе не делом занимался, не на службу спасения работал. Я тебя искал. Несколько часов и екая.

— Я была на холмах.

— Ты ездила на холмы? А про оползни никогда не слышала?

— Я как-нибудь обойдусь без твоего разрешения… Сама знаю, когда мне надо выйти из дома! — Кейти перевела дух и продолжала: — И не важно, что ливень! Не важно, что опасно водить!..

Она вскрикнула, когда Рей схватил ее за плечи и рывком поднял на ноги.

— Кейти, а если бы с тобой что-нибудь случилось?.. Не пугай меня так больше! Я все время беспокоюсь за тебя. Я не хочу тебе мешать, но поверь… ничего не могу с собой поделать.

Рей прижал Кейти к груди, и она почувствовала, как бешено колотится его сердце. И почувствовала, что он дрожит. Да, он дрожал, этот крепкий и властный мужчина! Рей боялся и переживал за нее…

Кейти посмотрела ему в глаза и, тихонько вздохнув, прошептала:

— Рауль, успокойся… Ты ведь привез меня, и со мной ничего не случилось.

Она поцеловала его в губы, и он обнял се еще крепче.

— Но я ничего не могу с собой поделать. — Рей уткнулся лицом в ее волосы. — Ведь я люблю тебя, Кейти.

Она взъерошила его влажные волосы и с улыбкой прошептала:

— Рей, я не хочу больше… воевать. И ссориться больше не хочу.

Он неотрывно смотрел на нее из-под полуприкрытых век, и его глаза туманило желание.

— Да, Кейти, больше никаких ссор.

В следующее мгновение губы их слились в поцелуе, и Рей вдруг почувствовал, что Кейти скинула с его плеч дождевик. Отбросив плащ ногой, Рей чуть отстранился и, обнимая за талию, повел ее в комнату.

Кейти пылала словно в огне. Она лишь смутно сознавала, что с ней происходит. В какой-то момент она вдруг увидела, что плечи Рея обнажены и на его широкой груди играют мускулы. Колени у нее подогнулись, и Кейти прошептала:

— Ох, я падаю…

Рей улыбнулся и, впившись в ее губы поцелуем, осторожно опустил на постель. Лежа в его объятиях, Кейти отвечала на поцелуи со всей страстью. Но когда рука Рея скользнули под ее халат, она вздрогнула и попыталась отодвинуться.

— Не бойся, Кейти, все будет так, как ты захочешь, — прошептал он. — Я не стану торопиться.

Рей снова принялся ее целовать, и его поцелуи становились все более страстными. Когда же он стал ласкать сквозь халат грудь Кейти, она тихонько застонала и выдохнула:

— Подожди… подожди, дай перевести дух…

Сделав над собой усилие, Кейти оттолкнула Рея и посмотрела в его глаза, казавшиеся в темноте непроницаемо черными. Само терпение, он прошептал:

— Не бойся, Кейти, я подожду. Если тебя что-то беспокоит, скажи мне — я остановлюсь.

Рей начал поглаживать ее колени, и ей вдруг безумно захотелось, чтобы он снова ее поцеловал.

Тут Рей взял Кейти за руку. Затем прижал ее ладонь к своей обнаженной груди.

— Любимая… — проговорил он шепотом. — Кейти, я люблю тебя.

Рей снова принялся ласкать ее, и из горла Кейти вырвался стон. А потом она вдруг ощутила какое-то дуновение — словно холодный воздух коснулся ее плеч. В следующее мгновение Кейти поняла, что Рей снимает с нее халат.

— Не бойся, позволь мне… — Он осторожно потянул за поясок и развязал его. — Господи, как ты прекрасна… Если ты позволишь любить тебя, мне больше ничего не надо.

Склонившись над Кейти, он принялся покрывать поцелуями ее грудь, и Кейти тихонько застонала. Затем, немного приподнявшись, Рей раздвинул ее ноги и прошептал:

— Кейти, позволь мне… — Его рука легла на лоно девушки, и она снова застонала; дыхание ее участилось. — Не бойся, Кейти, не бойся, любимая, — шептал Рей.

Чуть приподняв ее ноги и сжав ладонями бедра, он стал покусывать соски. Кейти вскрикнула и затрепетала; сердце ее колотилось как безумное, и в ушах стоял глухой гул. Тихонько всхлипывая, она впивалась ногтями в плечи Рея и пыталась покрепче к нему прижаться. Потом вдруг снова застонала и провела ноготками по груди Рея, затем прикоснулась у его возбужденной плоти…

Рей тут же отстранился, ухватил ее за руку и, стиснув зубы, пробормотал:

— Подожди, Кейти, подожди…

Ее ресницы затрепетали, губы чуть приоткрылись.

— Но почему, Рей? Я хочу прикасаться к тебе. Я…

Он впился поцелуем в ее губы и, сунув руку в карман, достал блестящий пакетик. Затем сказал:

— Подожди, Кейти. Мне надо…

Она поцеловала его и прошептала:

— О Рей, покажи… Я хочу знать…

На следующий день снова сияло солнце и небо было пронзительно-лазурным.

Кейти с улыбкой вошла в офис мистера Торчиера и, увидев Пигалицу и Клементину, проворковала: