Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Какую же?
– Когда ты смотришь на власть сверху – ты видишь дурака, когда снизу – видишь бога, но когда смотришь ей в лицо – то видишь самого себя.
– Я думал об этом, – согласился Луций, – наверное, все кончится тем, что я стану сенатором, и может, это и есть самое ужасное.
– Ты и в правду так ненавидишь сенат?
– Я ненавижу все, что человеку определено и обеспечено заранее, чуть ли не с рождения. Пятьсот лет назад этот город взяли и сожгли варвары. Один из моих далеких предков, вместе с несколькими сотнями крестьян укрепился на Капитолийской горе и начал сражаться за свободу. В то время свободной и независимой во всей Италии оставалась только узкая полоса у вершины этой горы, и тогда никто не знал, что будет завтра. Потом наши предки спустились оттуда, победили врага, восстановили из пепла сожженный город и захватили весь мир. Было время, когда Рим представлял собой небольшую деревню, расположенную на склонах Капитолия и Палатина, а первыми сенаторами являлись простые пастухи, одетые в овечьи шкуры. Иногда я мечтаю о тех временах: одетый в овечью шкуру, с большим удовольствием ходил бы на собрание сената. Поверь, эта печаль грызет каждого из нас. Мы, римляне, живем в миллионном городе, но каждый из этого миллиона одинок, будто живет на необитаемом острове. Чем больше народу вокруг, тем более одиноко чувствуешь себя, – Луций остановился и, наклонив голову, глухим голосом добавил: – Одиночество среди людей, в большем многолюдном городе, на свете не бывает более страшной формы одиночества.
На лестнице послышались шаги, открылась дверь, и в комнате показалась девушка с веселыми глазами и раскрасневшимися щеками. Это юное существо будто излучало радость и жизненную энергию. При виде незнакомца девушка смутилась и нерешительно стала в дверях.
– Фриксе, иди к нам, это наш друг Луций Манилий.
Девушка ласково улыбнулась гостю, кивнула в знак приветствия головой, потом из уст ее невольно вырвался смешок. И она выбежала в другую комнату.
– Еще совсем дитя, – с улыбкой сказал Диоген, наверное, сейчас оттуда исподтишка наблюдает за нами. Просто не привыкла к гостям.
– Откуда она? – спросил Луций ради приличия.
– Из Испании. Ее родное племя живет на побережьях далекого океана на западе, а в этом городе у нее, кроме меня, никого нет. Я купил ее у работорговца несколько лет назад, так как для взрослого раба у меня не было денег. Она была совсем маленькой, когда ваши легионы взяли и сожгли ее родной город, но кое-что сохранила в своей памяти, и когда подросла, рассказала о себе и своем племени., ее соотечественники весной устраивают состязания, что-то вроде наших гладиаторских боев, только поединок происходит между человеком и быком. Перед глазами быка человек машет красным платком и с помощью этого платка во время поединка управляет его действиями: вероятно, красный цвет возбуждающе действует на этих животных. Порой люди, как эти быки бестолково гоняются за красными платками, только для одних этим платком являются деньги, для других – имя и слава, для третьих – власть. Боги, фортуна или рок – это те силы, которые с помощью платка управляют людьми, а мы, ослепшие быки, даже не догадываемся, что вместо реальных ценностей гоняемся всего лишь за красным платком. – Диоген на секунду замолк, потом задумчивым голосом продолжил: – Вот, если когда-нибудь быки поймут, что их обманывают, тогда, быть может, они по-иному поведут себя и тогда они обретут свободу.
– Что ты этим хочешь сказать? – спросил Луций.
– Это не правда, что человеку приносит счастье успех в жизни. На самом деле, счастье может дать человеку только другой человек. Мое счастье – это Фриксе. Этот ребенок мне, старому одинокому цинику, подарил чувство любви и ощущение радости жизни. Сегодня у меня кроме нее никого и нету.
– Она не такая уж и маленькая, – с улыбкой произнес Луций.
– Действительно, скоро ей исполнится семнадцать лет, но для родителя ребенок всегда остается ребенком.
– Для родителя?
– Ну и что, если она рабыня? Когда станет совершеннолетней, я освобожу ее и официально удочерю.
– Не боишься, что бросит? Ведь будучи свободной, ее насильно не удержишь рядом с собой.
Диоген улыбнулся и разгладил бороду.
– Не думал еще об этом. Но если найдется порядочный молодой человек, который искренно полюбит мою дочку, то я не буду против. Когда видишь счастье любимого тебе человека, то и сам становишься счастливым.
Некоторое время Луций размышлял о чем-то своем, потом поднял голову и улыбнулся другу.
– Знаешь, иногда я завидую даже самому бедному человеку, его маленьким надеждам, мечтам, потому что сам лишен всего этого.
– Может, послушался бы совета бедного человека и нашел бы близкое и любимое тебе существо; поверь, ничего в жизни нет важнее, слаще и полезнее этого чувства, когда ощущаешь, что ты для кого-то живешь, и кому-то нужен.
Назад Луций возвращался темными узкими улицами. Несмотря на это вокруг было многолюдно, день был уже в разгаре, и всюду стоял уличный шум и гам. “Это не город, а настоящий пчелиный улей”, – подумал он и ускорил шаг. Могучее течение людских масс десятками змеек разливалось по узким и кривым улочкам, и молодому патрицию даже пришлось работать кулаками. Не доходя до форума, он отделился от людской толпы и завернул в какой-то переулок, оставив в стороне адвокатские конторы и ювелирные ломбарды. На перекрестке у Триумфальной улицы возле входа в высокое здание висела железная табличка с надписью: “В гостинице мест нет, все номера заняты, заходите через месяц”. Манилий только повел плечами. “И откуда берется столько народу в этом городе?”, – подумал он. Действительно, за последние два-три десятилетия Рим превратился в настоящий мировой мегаполис, где от тесноты жителям уже трудно было дышать. Возле улицы Карины он встретился с многочисленной толпой, шедшей со стороны Эсквилина. Процессию возглавляли окруженные вооруженными охранниками Сатурнин и Главций. Народный трибун, увидев Манилия, в знак приветствия помахал рукой. Луций пересек улицу и присоединился к друзьям.
– Что происходит в городе, куда направляется эта толпа?
У Главция вырвался невольный смешок, а Сатурнин с удивлением поднял брови.
– Ты что, парень, в колодце сидел, или не видишь, что вокруг происходит?
– Вчера старик Сципион Назика душу богам отдал, – разъяснил Главций.
– Даже не знал, – произнес Луций, – и сколько лет ему было?
– Девяносто, представляешь, настоящая живая легенда города, участвовал в