Шевалдин задумался. Мысли, роившиеся в его голове, отражались на лице. Морщины у переносицы постепенно разгладились. Недоверчивость и неприятие постепенно сменились пониманием и решимостью.

— Возможно, ты прав, Кирилл. Я должен посоветоваться с членами Общества.

* * *

Состояние здоровья императрицы Елизаветы Алексеевны с каждым днем ухудшалось. С наступлением осени врачи в один голос заявили о том, что ей необходимо переехать в теплый южный город. Александр горячо поддержал рекомендации эскулапов. Все думали, что императорская чета выедет в Италию, но царь, к общему удивлению, выбрал местом своей зимней резиденции провинциальный Таганрог.

Накануне лейб-медик Виллие с присущей ему прямотой заявил государю, что не ручается за жизнь императрицы, если она останется на зиму в Петербурге. Елизавета Алексеевна, в ту минуту вошедшая в кабинет, услыхала его слова. Виллие смутился, а Александр попытался загладить неловкость, осторожно поцеловав бледную худощавую руку жены.

— Конечно, мы прислушаемся к вашим советам, — грустно вздохнула Лиз, прикоснувшись губами к лысеющей голове императора. — Но разве дело только во мне? Государю тоже не помешает отдых на юге.

Доктор Виллие почтительно склонил голову.

— Вы правы, ваше величество. Но, слава богу, здоровье государя не дает повода для беспокойства.

— Ах, милый доктор! Вы, должно быть, лучше меня знаете, как хрупок и беззащитен сосуд, в котором обитает наша бессмертная душа.

Александр переглянулся с Виллие, а Лиз, скользнув к двери, исчезла так же внезапно, как и появилась. Император почему-то вспомнил, как в молодые годы, открывая рождественский бал, они шли рука об руку по зеркальному паркету под звуки полонеза: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Он не пылал страстью к жене, но гордился ее умом и красотой.

На открытии Царскосельского лицея императрица навсегда сразила сердца всех воспитанников и более всего — юного Пушкина. В Лицее всегда праздновали именины Елизаветы Алексеевны. В этот день занятия отменялись, а лицеисты писали в ее честь стихи, ставили спектакли, устраивали торжества. Ее любили, а к Александру относились с почти нескрываемой враждебностью, как к тирану и злодею, который заставляет страдать жену-ангела. Не потому ли сегодня в списках заговорщиков мелькают имена лицеистов первого выпуска? Какая связь? Самая прямая. Его хотят убрать и посадить на престол обожаемую Елизавету. Может быть, и она с ними в заговоре? Всё возможно в этой варварской стране, где от царей избавляются с помощью ножа или удавки.

Совместно прожитые годы, казалось, должны были примирить супругов перед последним шагом в неизбежное. Но Александр не находил в сердце любви. Лишь одно сближало их — воспоминание об их умерших малютках. Но единение, основанное на общем горе, было тяжким. К тому же Александр не мог избавиться от мысли, что обе умершие девочки — не его дочери. Отцом Марии, по его мнению, был его лучший друг и советник — поляк Адам Чарторыжский, а Лиза была зачата от красавца-кавалергарда Алексея Охотникова. Император не был в этом твердо убежден, но на всякий случай избавился от обоих. Польского друга выслал из России, а кавалергард был однажды вечером заколот ножом возле театра. Убийцу не нашли.

С того дня как великий князь Николай встретил юную Полину, жизнь раскрылась перед ним новой сверкающей гранью. Где бы он ни находился, что бы ни делал, юное прекрасное существо с доверчиво распахнутыми серыми глазами стояло перед ним словно наяву. Тоненькая, еще угловатая фигурка, нарядная шляпка, по-детски подвязанная под подбородком, мелодичный голос, скромные манеры, выдающие хорошее воспитание и в то же время непринужденность, независимость и достоинство. Так вот она какая, дочь князя Репнина…

Сердце Николая трепетало. Ему нестерпимо хотелось снова увидеть эту прелестную девушку. Как странно! Никогда он не испытывал ничего подобного. С женой Шарлоттой он был подчеркнуто внимателен, а откровенно призывные взгляды ее фрейлин раздражали его. Военное дело было для него важнее мелких пустых интриг. В отместку придворные дамы окрестили его «солдафоном». Узнав об этом, Николай ничуть не обиделся. Ему даже понравилось это прозвище. Да, он солдат, военная косточка. Братья не считают его родным? Ну и пусть. Даже если maman родила его не от императора, он благодарен ей за подаренную жизнь и постарается быть счастливей своих законнорожденных братьев! Верно сказал Бакланов: Александр — засохший сучок без живых побегов. А у него есть дети! Le petit Sacha когда-нибудь будет править Россией…

Но сейчас великий князь впервые в жизни не думал ни о своем положении в царской семье, ни о великом будущем сына. Мог ли он предположить, что единственная мимолетная встреча с незнакомой девушкой, почти подростком, так потрясет его душу? Его уже не интересовало, действительно ли существует манифест о престолонаследии. Утихла постоянная ноющая боль в душе от небрежного отношения к нему братьев. В счастливом расслаблении он сидел подле раскрытого окна, рассеянно глядя на черный от дождя Аничков мост, и мечтал о том, как снова встретится с Полиной. Но, очнувшись, вместо прелестной княжны он увидел перед собой худое остроносое лицо адъютанта.

— Вы слышите меня, ваше высочество? — шептал ему на ухо Бакланов. — Врачи советуют императрице провести зиму на юге. Государь собирается отправиться с ней в путешествие. Я думаю, это удобный случай, чтобы избавиться от них разом.

Великий князь вздрогнул и словно очнулся.

— Ты в своем уме? Кто согласится пойти на это?

— Ваше высочество… Есть люди, которые готовы отдать жизнь ради выполнения своей великой миссии.

Бакланов стал рассказывать великому князю о заговорщиках, мечтающих освободить Россию от тирана.

— Мы прикончим государя руками этих фанатиков, а потом расправимся и с ними. Верьте мне, ваше высочество! А шкатулку с манифестом я непременно найду, дайте только срок!

К его удивлению великий князь никак не откликнулся на его слова. Словно не слыша, он думал о чем-то своем, подперев голову руками. Потом неожиданно сказал невпопад:

— Послушай, Бакланов… А что, если нам устроить маленький детский бал? Саша давно просит. Пригласим Репнина с дочерью…

Брови Бакланова поползли кверху.

— Ваше высочество! Позволю себе снова напомнить о предстоящем отъезде государя. Вы одобряете мой план?

— Делай что хочешь, — нетерпеливо махнул рукой Николай. — А как насчет праздника для детей?

— Не смею возражать, ваше высочество! Но le petit Sacha слишком мал, чтобы играть с княжной. Ему только семь лет, а Полина, извините, уже настоящая барышня!

Сердце Николая невольно сжалось в сладкой боли. Имя «Полина», коснувшись его слуха, вызвало волнение в душе. Ему вдруг захотелось поделиться с кем-то своими чувствами, и он доверительно сказал:

— Как ты не можешь понять, Жорж… Я намерен пригласить княжну не для того, чтобы познакомить ее со своим сыном. Мне самому хочется ее повидать.