в комнате, то мать устроит мне недельный кросс. Оно мне надо? Нет, конечно.

— Ну так не ешь и не пей эту гадость. И проблем не будет, — всё никак не унималась я. — Почему мы должны отдуваться за твою запрещёнку?

— Потому что макаронина мне разрешила, — он ехидно посмотрел в сторону Татьяны, которая взглядом пыталась просверлить дырку в полу.

— Сама отдуваться будешь, макаронина. — С сарказмом сказала ей я.

— Кирилл, — безумно мягким и предостерегающим голосом проговорила Лия. — Если я ещё раз узнаю, то ты доставляешь девочкам неприятности…

— Не читай мне нравоучения.

— Бесполезно, — Лия отмахнулась от замашек собственного брата и обратилась к нам. — Вообще-то мы зашли попрощаться, теперь мы с вами нескоро увидимся.

— Да ладно, всего-то на неделю разъезжаемся, — сказала я. — Ты прям как Таня, которая утром устроила прощальную церемонию.

— Я не приеду через неделю, — тихо промямлила Лия. — И вообще не знаю, приеду ли.

— Чего?! — в один голос переспросили мы.

Мы начали накидывать всевозможные варианты, из-за чего Трубецкая не начнёт новый календарный год в составе Сияющих. Начиная со смены школы и направления, поскольку ходили слухи, что, Лия собиралась перейти в танцевальные дуэты и сейчас находилась на стадии поиска партнёра, заканчивая уходом из спорта и переездом в другую страну.

Трубецкая лишь рассмеялась и крепко обняла нас:

— Нет, девчонки, — ласково сказала она. — Не угадали.

— Тогда что? — уже с полными глазами слёз, спросила Совинькова.

Пауза начала затягиваться, поэтому Кирилл в очередной раз не выдержал и влез в наш разговор:

— Эта бестолочь — доигралась. У неё начала выпадать коленная чашечка. Мать об этом узнала и устроила забастовку. Теперь пока она не пройдёт курс лечения, на лёд не выйдет. Такое было условие. Это Ксения Александровна ещё не в курсе, что она уже целый год замораживает колени и пачками поглощает обезболивающие.

— Кирилл, я же просила — помягче.

— Я и так был слишком мягок, куда уж мягче. Я бы уже давным-давно мог доложить матери про все твои проблемы со здоровьем, но не сделала этого. Молись, чтобы твои старые болячки тоже не вскрылись в период лечения.

— Спасибо, Кирюша.

— То есть, — непонимающе прошептала Таня. — Всё это время… Ты рисковала своим здоровьем?! Ты целый год просидела на обезболивающем?!

Лия лишь нежно улыбнулась и ещё крепче обняла нас.

— Не факт, что год, — снова начал Трубецкой. — Это просто я поймал её в прошлом году с поличным. Ей ничего не оставалось, как выложить всю подноготную.

— А мне почему ничего не сказал? — спросила Сова.

— Я не обязан тебе ничего докладывать. Это проблемы моей сестры, а не твои.

Татьяна выползла из наших совместных объятий и, выдернув мою несчастную подушку из-под одеяла, зарядила ей в Трубецкого.

— Ну, Сова! Сейчас ты у меня получишь!

Когда ребята уже приняли оборонительные стойки, Лия влезла на их поле сражения и продолжила:

— Это я попросила Кирилла не рассказывать, чтобы вы лишний раз не переживали.

— И насколько растянется твоё лечение? — я неумело вклинилась в их разговор.

— Думаю за месяц управимся, — обнадеживающе ответила Трубецкая. — А вообще, я хотела кое-что узнать. Ты уже придумала себе занятие на эти праздники, Танюша? А то мама предложила интересную авантюру, чтобы завтра вечером отправиться на каток. Я, ты, мама, Кирилл, Король, тётя Катя и Каролина, — она заглянула Тане за плечо, находя мои глаза взглядом. — Если ты хочешь.

— На самом деле, я эти праздничные дни проведу у Лины. Её мама не против. Думаешь она разрешит нам присоединиться к ребятам?

Не задумываясь, я ответила:

— Конечно, разрешит. Думаю, она и сама к нам присоединиться. Моя мама и коньки — вещи несовместимые, но постоянно сходящиеся. Каждый Новый год я наблюдаю её отчаянные попытки научиться хотя бы стоять на коньках. Возможно, хоть кто-то из вас сможет научить её, потому что из меня учитель никудышный.

— Тогда замётано, встретимся там, — радостно протараторила Лия. — Мама сказала, что это мой новогодний подарок, — она замялась. — Перед лечением. И Дениса в этом году с нами не будет, он уже «уехал к бабушке, уплетать пирожки».

— Надеюсь это была цитата? — переспросила Татьяна.

— А как же иначе?

Комната наполнилась девчачьим смехом и разговорами на свободную тему. Возможно, мы могли бы проболтать и до следующего утра, однако Кирилл закончил расправляться с газировкой и решил, что все его основные дела в нашей комнате закончились:

— Подъём, белобрысая, — обратился он к сестре, за что был награждён тремя гневными взглядами. — Мать нас уже заждалась.

— Ладно, девочки, — Лия ещё раз крепко обняла нас. — До завтра. Мы будем вас ждать.

Я уселась на кровать, махая друзьям напоследок, а Татьяна отправилась к двери, чтобы проводить наших утренних гостей.

— Ей, макаронина, — крикнул ей Кирилл, когда они уже почти дошли до центральной лестницы, а Татьяна почти закрыла дверь в нашу спальню. — А меня напоследок обнять не хочешь? Всё-таки мы уезжаем за город — это ещё то расстояние. Ты смотри, я ждать не буду. Считаю до трёх.

Не дожидаясь повторного приглашения, Совинькова чуть не выбила дверь и уже через пару секунд повисла на шее у Трубецкого.

— Это сойдёт тебе за новогодний подарок? — усмехнувшись спросил Кирилл, при этом придерживая Татьяну, которая так и норовила сорваться с его шеи и грохнуться на пятую точку. — Мне так лень придумывать что-то оригинальное.

— Только в совместительстве с горячим поцелуем и фоткой в социальные сети.

— Лет через пять, Сова. Не раньше.

— Ты серьёзно?! — Татьяна спрыгнула на пол, а Кирилл погладил её по макушке. С их разницей в росте, это выглядело безумно мило и в какой-то степени комично. — Тогда-то ты наконец-то признаешь, что я тебе нравлюсь?!

Кирилл наклонился к ней ближе и прошептал:

— Только в твоих снах, Танечка.

***

Закончив с прощальными церемониями, мы с Татьяной приступили к сбору наших нескромных пожитков. В конечном счёте мы смогли запихать вещи в две огромные спортивные сумки, которые были подарены нам в этом году руководством объединения «Дар».

Таща эти сумки со светящимися колёсами (со стороны мы больше походили на цирковую труппу) по лестничным проёмам, мы пять раз задумывались о том, чтоб бросить их здесь и пойти налегке, потому что тащить эту тяжесть оказалось намного сложнее, нежели везти её по ровной поверхности.

— Напомни, зачем нам так много шмотья? — спросила я Совинькову. — Такое чувство, что ты собралась ко мне переехать.

— Всё возможно, Мороз. Всё возможно.

Татьяна действительно набрала с собой огромное количество вещей, которое понятное дело находилось не только в её багаже, но и в моём. Из-за чего действительно складывалось ощущение, что она переезжает.

Отдав вахтёрам ключи от комнат, мы прошли под стеклянным тоннелем, который соединяет женское