груди оттого, что меня поймали, когда я смотрела на него и улыбалась, но за эти годы меня научили сохранять нейтральное выражение лица, независимо от того, что происходит у меня в голове.

Когда он снова поворачивается ко мне, я веду себя так, как будто ничего не случилось. Как будто меня только что не застукали улыбающейся городскому изгою.

— Привет, Грант. Как у тебя дела сегодня?

— Хорошо. Очень хорошо.

Я разглядываю его плитку шоколада, нахожу странным, что он берет только случайные вещи вроде этого или жвачки. Он должен все время питаться вне дома или ездить за продуктами за город.

Краем глаза я вижу, как Джейкоб входит в магазин, и чувствую, как взгляд Гранта прожигает меня, как будто он ждет, наблюдая, поздороваюсь ли я с Джейкобом каким-либо образом.

Но я этого не делаю. Я не смотрю, как Джейкоб проходит мимо, и не смотрю, как он идет по проходу с хлебом.

Я заканчиваю доставать сдачу Гранта и вручаю ее ему с улыбкой на лице.

— Вот, держи. Хорошего дня.

— Спасибо.

Он берет свою плитку шоколада, смотрит в ту сторону, куда ушел Джейкоб, а затем разворачивается и выходит.

Даже если бы он не застукал меня за наблюдением за Джейкобом, я бы чувствовала себя неуютно в его присутствии. Просто в нем есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать себя неуверенной, но я не могу понять, что именно.

Несколько минут спустя Джейкоб подходит к прилавку с горстью продуктов, и улыбка возвращается на мое лицо.

— Привет, — говорит он.

Это всего лишь одно крошечное слово, но оно настолько отличается от того, что он сделал бы раньше, то есть игнорировал бы меня, что у меня внутри все переворачивается. С тех пор как я призналась себе в чувствах, которые испытываю к нему, мне стало трудно сохранять их в качестве просто фонового шума, которым они были раньше.

— Привет.

— Ты, эм, придешь сегодня вечером?

Мои внутренности трепещут от того факта, что он спросил меня об этом, хотя, скорее всего, это больше связано с тем, что он готовится к тому, что я снова вторгнусь в его пространство.

Мое внимание привлекает движение за его плечом, и я вижу, как Джолин заполняет полки в другом конце магазина.

Моя лояльность внезапно резко разлетается в разные стороны. На нее напал кто-то точно такой же, как Джейкоб. От этой мысли дрожь мгновенно исчезает, и мне кажется, что розовые очки, которые я носила, были сорваны, снова напоминая мне, что я не должна так себя чувствовать.

Я проглатываю комок в горле и отвечаю ему.

— Эм, не сегодня. Я встала очень рано, так что мне нужно лечь пораньше.

— О, конечно, да.

Я знаю, что мои уши не обманули меня только что, когда я услышала разочарование в его тоне. В нем все смешанные чувства внутри меня тянут, толкают и сталкиваются друг с другом.

Я молча подсчитываю его покупки, ненавидя себя за то, что я так разрываюсь. Он не смотрит на меня, совсем как в тот раз, когда я впервые увидела его здесь, и мне это не нравится.

Я смотрю, как он поворачивается, чтобы уйти со своими покупками, узел вокруг моего живота затягивается все сильнее с каждым его шагом.

А потом мой рот открывается прежде, чем я успеваю дважды подумать об этом.

— Джейкоб. — Он поворачивает голову, чтобы посмотреть через плечо. — Я приду завтра вечером.

Глава 13

Джейкоб

Когда Реми появлялась у меня дома то тут, то там и оставалась лишь на короткое время, я думал, что она на этом остановиться. Но это ничто по сравнению с тем, что происходит сейчас.

Теперь она почти ежедневно бывает у меня дома. Из-за этого мне трудно игнорировать ее и не обращать внимания на растущее влечение, которое я испытываю к ней.

Сначала, когда она постоянно задавала свои вопросы, я давал идиотский ответы, пытаясь заставить ее оставить меня в покое. Это не сработало. Поэтому я начал отвечать просто для того, чтобы заткнуть ее хорошенький ротик. Теперь я отвечаю, потому что обнаружил, что мне нравится, когда есть с кем поговорить после всех этих лет.

Мне нравится ее компания, и это чертова катастрофа по целому ряду причин.

Единственный другой человек, к которому я когда-либо что-то чувствовал — это та самая причина, по которой моя жизнь такая, какая она есть сейчас. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь по-настоящему поверить, что нечто подобное никогда больше не повторится.

Кроме того, какую жизнь я мог бы надеяться ей подарить? Мы никогда не смогли бы никуда пойти вместе. Я и так едва могу позволить себе еду и прочее дерьмо. Как бы я смог сделать ей какой-нибудь подарок? Мне пришлось нарвать цветов на обочине дороги и положить их в один из моих стаканов для питья к сегодняшнему столу.

Я все равно веду себя как гребаный идиот, даже думая об этом дерьме. Почему, черт возьми, она вообще так ко мне относится? Удивительно, что она вообще ошивается поблизости. Наверное, я для нее просто какой-то акт милосердия.

Есть еще одна мысль, которую я тоже не полностью исключил; что она разрабатывает какой-то план, чтобы заставить меня уехать.

Тем не менее, я не могу найти в себе силы продолжать отталкивать ее, поэтому я позволяю ей приблизиться. Я позволяю ей болтаться рядом, а сам просто страдаю от своих чувств.

Раздается стук в дверь как раз вовремя. Она всегда пунктуальна, что мне вроде как очень нравится. В тюрьме все было по расписанию, так что я привык к этому, когда у меня что-то запланировано.

Бросив быстрый взгляд на камеры, чтобы убедиться, что датчик моргает, я направляюсь к двери. Мне приходится бороться, чтобы сфокусировать взгляд на ее лице, когда я открываю дверь.

Она чертовски великолепна, одета в милое маленькое платье, которое показывает выпуклости ее груди и красиво облегает ее изгибы. Вроде как кажется, что в последнее время она стала носить более открытые вещи, но я мог бы фантазировать о ней и без этого.

Что я вообще знаю о том, как ведут себя девушки?

Она отпускает прядь волос, с которой играла, и широко улыбается мне.

— Привет, — весело говорит она.

Я все еще не понимаю, почему она такая милая и, кажется, действительно, счастлива быть здесь. После всего того, что она, вероятно, слышала обо мне, можно подумать, что находиться рядом со мной было бы последним, что она хотела бы