Я была пристегнута, Дубинин пристегнуться не успел, но полез к ремню безопасности, когда джип немного занесло на опасном повороте.

— Уоу!

— Что, Громов гонится за нами, да? До сих гонится? Не вижу его байк! — посмотрела по зеркалам. — У него преимущество в маневренности и скорости.

— Нет, никто за нами не гонится!

— Как не гонится? — я даже расстроилась.

— Ну так, не гонится.

— Тогда почему вы кричали: “Гони давай! Гони!” Я и погнала… Наверное, штрафов куча на машину придет. Сплошную пересекла, превышение! Кое-где даже на красный проехала!

— Ерунда, заплачу. Весело же?

— Весело!

— Дай пять! Из нас вышла отличная команда подельников.

Я хлопнула по громадной ладони Дубинина, которая по размеру больше напоминала сковородку для жарки блинчиков.

Потом ладонь Дубинина плавно перекочевала на мое колено.

— Вот это уже лишнее.

— Согласен, лишнее, — улыбнулся хитро. — Это, действительно, лишнее!

И через секунду добавил многозначительное: “Пока — лишнее…”

О черт, зачем я согласилась с ним ехать?

Пить — точно не буду…

Ни одной.

* * *

Но уже после полуторачасового застолья, через десяток песен, спетых совместным дуэтом и нескольких тостов Дубинина, посвященных моей красоте и уму, я решила: выпью немного.

Одну рюмку. Рюмашечку!

Маленькую.

Ладно, таких крошечных рюмашек можно осушить две или три!

— Выпьем за тебя, Виола! Выпьем не за столь очевидную красоту и блестящий ума, а за кое-что другое — за потрясающее умение объяснять сложное — простым, доступным языком. Как сегодня! Даже я понял, что к чему, а я в этой белиберде вообще ничего не смыслю.

Кажется, это была уже третья крохотная рюмашка, и меня немного развезло.

Внутри что-то взыграло. Я решила высказаться:

— Не льстите себе, Ростислав. Вы не поняли, что к чему. У вас лишь возникло чувство, будто вы понимаете весь размах и масштаб задумки Громова. И кстати, на вашем месте я бы так сильно не наседала на того, кто всем этим движет…

— Не понял! — выпил Дубинин и снова нам подлил.

— Я о Громове. Это единственный из вас трех, кого заменить нельзя.

— Да лааадно! — удивился Дубинин. — Объяснись, — потребовал, посмотрев куда мне за спину.

— Всегда можно найти спонсора, вроде вас. Деньги — это просто деньги. Если очень постараться, можно найти и хорошего управленца, как Мерзликин Гордей. Но тот, без кого вы оба просто офисные клерки, ничем особым не выдающиеся — это Громов. Так что не надо… — стукнула кулаком по столу. — Не надо на моего босса гнать волну! Побольше уважения!

— Я его очень уважаю, а тебя просто еще больше уважаю и каяться готов! Прости, что я нес чепуху, подхватил треп Грома, у него язык без костей, такого наговорил, — махнул рукой Дубинин.

Махнул и опустил ладонь за мою спину, присел поближе.

— Его мнения я не разделяю! — посмотрел на меня плотоядно. — Красоту прятать нельзя. Тем более, такую роскошную, горячую! Я просто пышу жаром рядом с тобой… Давление скачет… — потянул мою ладонь к себе на грудь. — Послушай, как рокочет мотор! Признай, что Громов бывает мудаком…

— Иногда.

— Брось, что ты стесняешься. Давай, скажи это вслух, полегчает! Выплеснись…

— Хорошо. Громов — козел… И… Мудак! — добавила громче.

— К счастью, я совсем не такой! Давай все прошлые обиды просто выкинем из головы. Мир? Мир! Пьем на брудершафт! — потребовал Ростислав.

Он так быстро все провернул, что я и опомниться не успела, как он меня…

Поцеловал!

— Значит, вот как ты помогаешь… ему… с работой! — прогрохотал над нами сердитый голос Громова.

Глава 28

Виола

Я отпрянула от губ Дубинина, тот ухмыльнулся и посмотрел в сторону моего злющего начальника — мрачного, как грозовая туча.

— Гром? — ахнула. — Что вы здесь делаете?

— Да, Гром… — поддакнул Дубинин. — Что ты здесь забыл?

— Свою женщину я здесь забыл.

Ох… Я вскочила с диванчика, но, услышав эти слова, рухнула обратно, как подкошенная, и посмотрела по сторонам.

Своя женщина — это Громов обо мне?! Обо мне, что ли?!

Вдруг говорит о другой, засомневалась я, но в ответ Громов на меня так страшно и собственнически зыркнул, что мое сердце оплавилось куском меда в кипятке.

— Моя женщина! — громко заявил босс. — И рядом с ней — туша. Больно знакомая. Кажется, другом называлась. В прошлом… — процедил последнее сквозь зубы Громов.

— Как ты меня назвал? — вскочил с дивана Дубинин и толкнул Громова в грудь. — Слишком долго ты свой член из трусов достаешь. Эту горячую малышку давно пора покатать на большом и комфортабельном роллс-ройсе, а не на твоем… дерганом мотоциклете-пердулете! Еще из детских штанишек не вырос, мальчишка.

— Виола, отойди. Сейчас будет падать шкаф. Может придавить.

— Отойди, малышка! — прогудел Дубинин. — Сейчас эта фанера с таким свистом пролетит, укладку тебе ветром испортит!

— Ты напросился! — рявкнул Громов и виртуозно прокрутил вертушку, пнув Дубинина по лицу.

Ногой.

Мамочки, я такое только в кино видела!

Думала, знала о Громове все, но точно не знала, что он какими-то единоборствами владеет.

Кажется, в воздух взлетели не только капли крови, но и вылетели зубы.

Парочку.

Дубинин моргнул пару раз, потом взревел и кинулся в драку. Я с ногами запрыгнула на диван, сжимая в левой руке вилку, на которую так не успела взять салатика.

В ответ Дубинин швырнул столик в сторону и бросился на Громова.

Может быть, Громов и виртуоз, но Дубинин — объективно, разъяренный слон. Или мамонт. Кажется, мамонты были крупнее. К тому же он волосатый… Точно, мамонт!

В моей голове промелькнули все наши совместные приятные моменты с Громовым. Как будто целая жизнь пронеслась из стоп-кадров. Стало обидно, если я вдруг лишусь этого невыносимого, но такого неповторимого мужчины. Даже как босса.

Очень… Очень жалко!

Завязалась жестокая драка. Нужно было что-то сделать, чтобы Дубинин не успел вломить Громову. У него кулаки размером с голову теленка. Сотрясение мозга моему боссу ни к чему.

Окружающие гости повскакивали со своих мест и предпочли с визгами броситься врассыпную, чтобы не попасть под горячую руку.

Кто-то вызывал полицию.

Знаю я, как “быстро” они приезжают на вызов, ага…

Надо разнять!

Но как?! Я же… Я же девочка!

Поэтому я не придумала ничего лучше, чем сжать покрепче вилку и пырнуть ею Дубинина в зад.

Простите, Ростислав, но все-таки мои симпатии на стороне Громова.

Дубинин взвыл, обернулся, посмотрел на меня в шоке:

— И ты, Брут? Это что, нож?

Воспользовавшись паузой, я спрыгнула с дивана, бросившись к Громову, который явно хотел навалять другу еще немного.

Ох, драчун! Я и не подозревала, что он