— Подтолкни меня.

Чарли выполнил просьбу, и Сэм пролетел по дуге над самой водой, а затем взмыл высоко в воздух. Веревку он выпустил из рук в самой правильной точке траектории. Словно лист, подхваченный ветром, он поднялся в воздух явно в нарушение закона гравитации. Затем он медленно, даже чуть лениво исполнил переднее сальто с поворотом на пятьсот сорок градусов — этот чрезвычайно сложный прыжок он увидел когда-то по телевизору в репортаже о десятом летнем чемпионате по экстремальным видам спорта.

Плюх!

Сэм свечкой вошел в воду и не показывался на поверхности очень долго. Затем, вынырнув, он широко улыбнулся и объявил:

— Малыш тебе привет передает! Он молодец. Сказал, что никуда отсюда уходить не собирается.

Сэм вылез из пруда и схватил свое полотенце.

— Не хочешь попробовать сальто крутануть? — спросил он.

— Не получится. Слишком сложно.

— Боишься.

— Ничего я не боюсь. Просто ты забыл, кто из нас умеет летать, а кто не относится к летучему отряду.

— Да ладно тебе, — продолжал настаивать Сэм. — Чего расхныкался-то? Это же просто. Я тебе покажу. Ты не убьешься.

— Нет уж, — сказал Чарли. — На сегодня с меня хватит.

С этими словами он стал натягивать через голову Футболку «Викингов» — команды Салемского университета.

— Да что с тобой сегодня такое? — спросил Сэм. — Мы и в мяч толком не поиграли, и поныряли чуть-чуть, а ты уже сливаешься. Что случилось-то?

— Ничего не случилось.

— Ну да, не случилось. Ты весь вечер какой-то странный.

— Вовсе не странный.

— Нет, странный.

— Сэм, ну хватит.

Чарли натянул кроссовки и стал завязывать шнурки. Он старался не злиться на брата, но, по правде говоря, уже подустал от ежедневных однообразных развлечений.

Глаза Сэма вдруг расширились.

— Подожди-ка минутку! Это девушка, правда? Ты с кем-то познакомился. У тебя сегодня свидание!

— Да о чем ты болтаешь?

— Вот врун! — осуждающе сказал Сэм. Искры плясали в его карих глазах. — Давай колись, рассказывай всю правду. Сопротивление бесполезно. Как ее зовут?!

Чарли решил попробовать перевести разговор на другую тему и применил тактическую уловку.

— Я тут раздобыл заявочный список на следующий сезон. По-моему, «Ред Сокс» еще никогда не выступали таким сильным составом, — начал он. — За наших будут играть Луис Тиант в связке с Боггсом, Ястржемски, Гарсияпаррой, Янгом…

— Попытка засчитана, — перебил его Сэм. — Думаешь, я куплюсь на это? — Он торжествующе рассмеялся. — Давай выкладывай! Как ее зовут?!

— Надоел ты, дай отдышаться, — снова ушел от ответа Чарли.

Но любой двенадцатилетний мальчишка может довести до белого каления кого угодно, если захочет. Сэм не унимался:

— Я так понимаю, ты серьезно влюбился, если даже мне не признаешься, кто она такая.

В этот момент Чарли мысленно прикинул свои шансы. По предыдущему опыту подобных разговоров он знал, что долго сопротивляться не сумеет. Сэм все равно узнает. Кроме того, он быстрее доберется домой, если не будет упираться.

— Ее зовут Тесс, — сказал он наконец.

— Тесс, а дальше?

— Тесс Кэрролл.

— Еще что-нибудь скажешь?

— Она шьет паруса. Ее отец умер пару лет назад от инфаркта.

Сэм присел на бревно рядом с Чарли. Уставившись на брата, он спросил:

— А она болеет за «Сокс»?

— Пока еще не знаю, не спрашивал.

— Почему это? Боишься, что ли?

— Ничего я не боюсь.

Еще одна ложь. Конечно, он побаивался задавать ей лишние вопросы.

Сэм улыбнулся и натянул свою футболку:

— Я могу слетать на разведку, если хочешь. Узнать, есть ли у нее парень.

— Марджи Картрайт сказала, что сейчас у нее никого нет.

— Хорошо, а что я тогда могу для тебя сделать?

— Не суйся куда не надо и держись от нас подальше, — серьезным тоном ответил Чарли.

— Да ну тебя, неужели и пошутить нельзя? Ну, например, в бельишке ее покопаться.

— Нет, Сэм. Никаких рейдов по бельевым шкафам. — Он посмотрел на часы. — О-о, я уже опаздываю. Мне в самом деле пора идти. — Он встал с бревна. — Запомни: никаких шуточек. Не вздумай пугать Тесс и сделай одолжение: не светись сегодня вечером около моего дома.

— Расслабься, нашел из-за чего на меня наезжать, — ответил Сэм, подтягивая к себе тарзанку и вставая на нижний узел. — Обещаю, духу моего там не будет.

— Вот именно: чтобы духу твоего не было и вообще, чтобы тобой не воняло. Я-то знаю, у тебя хронический метеоризм, такой, что и могила не исправит.

— Хорошее слово — метеоризм, — сказал Сэм с улыбкой. — Метеоризм — это способность испускать газы с такой силой и шумом, что звезды с неба падают, превращаясь в метеоры. — Выдав это умозаключение, он громко рассмеялся. — Ладно, лучше подтолкни меня, большой брат.

Чарли снова выполнил его просьбу, и тот взмыл в воздух над прудом. Несколько раз он пролетел по дуге, раскачиваясь на тарзанке как на качелях, а затем, набрав скорость, взлетел высоко в небо.

— Счастливо, увидимся.

Чарли моргнул, и Сэм мгновенно исчез. Опустевшую Рощу Теней накрыли густые сумерки. Тишину, стоявшую в лесу, нарушал только шелест ветра в кронах деревьев.

Пинта светлого «Чабби-Хабби» производства компании «Бен энд Джерри» была опустошена Тинком уже наполовину. В той же пропорции был усечен здоровенный трехъярусный сэндвич с сервелатом, швейцарским сыром и салатными листьями. По соседству с этим более чем щедрым сухим пайком на скамейке в Крокер-парке возвышалась здоровенная бутылка диетического напитка «Доктор Пеппер». Газировка категории «лайт» была единственным реверансом Тинка в адрес хотя бы более или менее здорового питания. По соседству на траве лежал Бобо, оставленный Тесс на выходные на попечение Тинка. Псу тоже было чем заняться: он увлеченно поглощал содержимое большого пакета соленых сухариков.

Тинк решил вечерком прогуляться до парка — подышать свежим воздухом и посмотреть с высокого берега на залив, на то, как день над морем и городом постепенно сменяется ночью. Часом раньше он заглянул на Лукаут-Корт проверить, все ли в порядке в доме Тесс. Парадная дверь, как всегда, была не заперта, и он не стесняясь зашел внутрь. Здесь все было как обычно: в жилище Тесс вечно царил полный беспорядок. Заляпанные грязью кроссовки валялись посреди гостиной; на дверной ручке в кухне проветривался лифчик-топ, снятый после очередной утренней пробежки; груда кастрюль и тарелок, сваленных в раковину, просто взывала о мыле и губке. Бобо, разумеется, тотчас же бросился Тинку в ноги, жалобным повизгиванием умоляя его о прогулке.