— Тебе еще не надоело мучить меня? — произнесла она дрогнувшим голосом и закусила нижнюю губу.

Он чувствовал, что дыхание ее участилось, а грудь под тонкой тканью высоко вздымается. Может быть, она тоже вспоминала прошлую ночь? Пальцы Эжена потянулись к маленьким пуговкам на блузке, ему хотелось вновь овладеть ею со всей нежностью и страстью, на какие он только был способен, и доказать, что она принадлежит только ему. Потому что он отказывается жить без нее.

— Я вовсе не хочу тебя мучить, — глухо произнес Эжен.

Она вздрогнула и приоткрыла полные, манящие губы. Эжен взял себя в руки и остановился.

— Кажется, я понял, что именно тебя разозлило. — Он не спускал глаз с ее настороженного лица, чувствуя в сердце прилив нежности и тепла. — Люсиль, та девушка, с которой ты видела меня во Флоренции и чья фотография стоит у меня в спальне, — моя сестра. В тот вечер, когда я хотел познакомиться с твоей сестрой и ее другом, я собирался раскрыть свое «инкогнито» и представить вам Люсиль. Она единственная из членов моей семьи в тот момент была в Европе и согласилась на пару дней прилететь в Италию.

Беатрис удивленно посмотрела на Эжена: он говорил совершенно искренне. Но ведь ему по профессии положено убеждать самых несговорчивых клиентов.

Она глубоко вздохнула и, отпихнув Эжена, уселась на кровати. Ей хотелось внимательно выслушать его объяснения, но не лежа в его объятиях — это почему-то очень отвлекало ее.

— Я встретил Люсиль в аэропорту, отвез в отель. Потом она настояла, чтобы пойти со мной и выбрать для тебя кольцо. А если тебе показалось, что мы не могли друг от друга оторваться, то знай, моя сестра — актриса и крайне несдержанна в проявлении чувств. Когда Люсиль узнала, что ее обожаемый братец влюбился и собирается делать предложение руки и сердца, она обрадовалась больше меня и намеревалась отметить это событие со всей помпой.

Эжен видел, как Беатрис потихоньку начинает оттаивать. Он так хотел убедить ее, что голос его дрожал от волнения.

— А сегодня утром она примчалась сюда в полном отчаянии, решив подавать на развод, потому что ее муж, большая шишка в министерстве финансов, якобы завел интрижку со своей новой секретаршей. Конечно, все это оказалось полной чепухой. Я успокоил Люсиль, позвонил Франсуа, который тем временем чуть с ума не сошел от беспокойства. Одна из приятельниц сестры насплетничала ей, что видела Франсуа с красавицей секретаршей в дорогом ресторане, а он-то убеждал ее, что задерживается на работе. Хотя именно этим он и занимался, в неофициальной обстановке встречаясь с важным чиновником, а секретарша должна была быть в курсе переговоров, чтобы потом подготовить нужные бумаги. Ничего больше. Франсуа обожает Люсиль и в жизни не станет ей изменять.

— Так что же я делала все эти годы? Сама себя обманывала? Портила то хорошее, что было между нами? Я решила, что ты нищий курьер в банке, который ухаживает за богатыми дамами, надеясь поживиться за их счет, — горько констатировала Беатрис, утирая навернувшиеся на глаза слезы. Она чувствовала себя виноватой в несправедливых обвинениях, которые бросала в адрес Эжена.

Беатрис опустила голову и всхлипнула. Пять лет назад этот потрясающий мужчина любил ее, хотел официально объявить о помолвке, а она погубила все из-за глупой ревности и недоверия. Ужаснее всего было то, что она даже не дала ему шанса объясниться, не стала его слушать, а прогнала прочь раз и навсегда.

— Не плачь, не надо.

Эжен поднялся, вытащил из коробки бумажный платок и протянул ей. Беатрис кивнула и принялась вытирать заплаканные глаза. Он хорошо понимал ее и искренне сочувствовал. Ему тоже было жаль пяти лет, потерянных из-за рокового непонимания.

Но прошлого уже не вернуть, а раз так — значит, надо забыть о нем. Они стоят на пороге чудесного будущего. Как только Люсиль уедет и они останутся одни, Эжен собирался вновь предложить руку и сердце этому небесному ангелу. И она согласится. Просто не сможет отказаться. Если понадобится, он встанет перед ней на колени.

— А что касается Мишель, то она не очень хорошо владеет английским. Мы всегда говорим с ней на родном языке, так что она просто неправильно выразилась. Я попросил ее принести кофе и коньяк, а также извиниться перед тобой за то, что заставляю тебя ждать. Мне нужно было поговорить с Люсиль один на один и связаться по телефону с Франсуа, только и всего.

Беатрис кивнула, чувствуя себя полной дурой, к тому же истеричкой. Можно было подумать, что она поставила себе целью возводить как можно больше преград между собой и любимым мужчиной.

— Вот и хорошо, — сказал Эжен, глядя на ее бледную улыбку. Впервые в жизни он пожалел, что сестре потребовалась его поддержка. Если бы не Люсиль, он бы поцеловал свою трепещущую возлюбленную и подарил ей неземное наслаждение. — Ладно, приведи себя в порядок, а потом спускайся во дворик. Я наконец-то познакомлю вас с Люсиль.

Беатрис встала, подошла к зеркалу и ужаснулась: опухшие глаза, покрасневший нос, помятая одежда, спутанные волосы. Эжен помог ей застегнуть пуговки на блузке, желая сделать как раз обратное и уложить ее, обнаженную, в постель.

— Франсуа уже выехал из Лиона, чтобы забрать жену, — говорил он, надеясь таким образом отвлечься от ее плеч и груди. — С ним один из подчиненных, который пригонит назад машину Люсиль. Франсуа не позволит ей сесть за руль в таком состоянии. Впрочем, она максималистка: или буквально светится от счастья, или готова свести счеты с жизнью.

Беатрис с грустью отметила, что Эжен не делает ни малейших попыток поцеловать или приласкать ее. В нем не осталось и следа вчерашней страсти. Вероятно, она опять все испортила, заподозрив его во всех смертных грехах.

Эжен распахнул перед ней дверь, пропуская вперед, и голодным взглядом проводил соблазнительно покачивающиеся бедра, полную грудь и тонкую талию. Инстинкт требовал остановить эту женщину, заключить в объятия, признаться в любви и добиться нужного ответа.

Но разум убеждал, что нескольких минут не хватит, чтобы извиниться за безобразное поведение и доказать свою преданность. Лучше отложить ответственное объяснение до более подходящего случая…

Сидя за столом, накрытым к завтраку, Люсиль ждала брата и его гостью. Заслышав шаги, она встала с плетеного стула и пошла им навстречу, протянув тонкие, изящные руки. Красавица начала что-то по-французски, но Эжен остановил ее:

— Давай говорить по-английски, ma cherie. В голосе его слышалась искренняя нежность, а по тому, как ласково он обнял сестру, чувствовалось, что он ее очень любит. Беатрис ощутила укол ревности: сейчас в нем не было ничего общего с тем суровым и высокомерным человеком, который шантажировал ее.

— А теперь, чтобы не откладывать долгожданный завтрак, я вас познакомлю, — продолжил Эжен, взяв сестру за руку. — Люсиль, позволь представить тебе Беатрис Шеннон. Беатрис, это моя сестра Люсиль Вельпен.

Беатрис чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но все же пожала протянутую руку и не смогла оставить без ответа дружелюбную улыбку Люсиль.