Сара с Анис как-то говорили о потере работы. В Былые Времена у них была Дневная работа — там они зарабатывали деньги между тем, что называли Выступлениями. У Сары было много Дневной работы, например, продавать фрукты на фермерском рынке, который колесил по всему городу, и ей приходилось еще до рассвета выходить на работу, что бывало особенно трудно, когда у нее было ночное Выступление. Еще она обслуживала столики в кафе и выполняла секретарские обязанности в магазине грампластинок. У Анис была всего одна Дневная работа — барменом, но ей приходилось выполнять одни и те же обязанности во множестве различных мест. Они часто меняли Дневную работу по причине того, что Выступления приходились на те же дни, что и она, и, если вставал выбор, куда идти, Сара с Анис всегда выбирали Выступления, даже несмотря на то, что они часто не оплачивались. Именно поэтому Сара с Анис почти всегда были На Мели. В конце концов Сара перестала ходить и на Дневную работу, и на Выступления, когда Лауре исполнилось три года и исчез Сарин муж. Именно тогда она поняла, что пора повзрослеть, поэтому открыла собственный магазин грампластинок. К тому времени Анис уже стала известной и постоянно Выступала. И ей уже не приходилось беспокоиться о Дневной работе.

Такое впечатление, что Сара с Анис чаще теряли работу, чем работали на одном и том же месте, поэтому, если это правда, что Джош впервые потерял ее, тогда ему на самом деле повезло.

Лаура протянула руку через стол, пытаясь достать до руки Джоша. Несмотря на то что на лбу у нее залегла небольшая морщинка, она улыбалась.

— Что-то обязательно появится, — негромко успокоила она.

— Я и не беспокоюсь. — У Джоша немного опущены уголки глаз, а уголки губ, наоборот, чуть вздернуты, поэтому всегда кажется, что он вот-вот улыбнется и в то же время немного грустит. Сейчас уголки его губ ползут вверх, пока лицо не расплывается в улыбке. Но глаза остаются совершенно серьезными.

Как только в прошлую пятницу я увидела Джоша, сразу поняла, что с ним произошло что-то необычное и плохое. Я дремала на кошачьей кровати в Домашнем кабинете, когда он вернулся с работы. Неожиданно рано. Он заметил меня, поднимаясь по лестнице, подошел, как будто собирался меня прогнать, как поступал всегда, но потом, похоже, передумал. От него не то чтобы пахло пóтом, но исходил такой запах, будто он потел больше обычного — не от физических нагрузок, а от страха. Еще от него пахло так, будто, прежде чем вернуться домой, он куда-то заходил, чтобы выпить несколько глотков дурно пахнущей жидкости типа той, какую они хранят в отдельной тележке в столовой. После он вышел из Домашнего кабинета — даже не выключив свет, как поступал обычно, покидая комнату, — спустился вниз, и я услышала звук работающего телевизора.

Я еще не знала, какие ужасные вещи приключились с Джошем. Но запах чего-то пугающего нервировал меня. Потом я подумала о Лауре, которая вернется в квартиру после работы, даже не подозревая, что следует быть настороже. Вопреки здравым рассуждениям (поскольку нас с Лаурой, особенно после того ужасного семейного ужина, точно нельзя назвать подругами), я решила дождаться ее внизу и предупредить. Именно такого поступка ждала бы от меня Сара. В конце концов, Сара любит Лауру так же сильно, как меня.

Но все закончилось тем, что Джош сразу же сообщил Лауре о том, что произошло, и у меня не было шанса убедить ее в том, чтобы она была осторожна, приближаясь к нему. Он сказал, что журнальные издательства повсюду теряют деньги, а когда это происходит, первое, что делают владельцы, — избавляются от тех, кто занимается рекламой. Джош сказал, что «распотрошили» весь его отдел — ужасная новость! Я однажды видела по телевизору передачу, где один человек потрошил рыбу, которую сам поймал. Сперва он вскрыл рыбе брюхо прямо посередине, а потом вытащил все внутренности и швырнул все, что осталось, в большой контейнер. И даже при одном взгляде на это мне захотелось рыбы (как бы мне хотелось съесть рыбки прямо сейчас!), но, когда я услышала, что на работе Джоша делают то же самое с людьми, шерсть моя встала дыбом. Какие же злые люди у Джоша в конторе! Такое впечатление, что ему повезло сбежать из этого места, и мне тут же стало понятно, почему он выглядел и пах так ужасно, когда вернулся домой. Если бы я увидела подобное собственными глазами, думаю, я не смогла бы заснуть в течение месяца.

Я ожидала, что Лаура заключит Джоша в объятия, как в телесериалах, и скажет что-то типа: «Слава Богу, что с тобой все хорошо!» Вместо этого у нее между бровями залегла морщинка. Когда чуть позже она все-таки обняла мужа, то сказала нежнее, чем я могла бы от нее ожидать (учитывая, как счастливо отделался Джош):

— Мне очень жаль, милый.

Глаза Джоша из-за плеча Лауры выглядели печальными и озабоченными, несмотря на то, что произнесли его губы:

— Хочу, чтобы ты ни о чем не тревожилась. Знаю, как нелегко тебе пришлось за последние несколько месяцев.

Джош продолжал обнимать Лауру, поэтому не видел ее лица. В отличие от меня, он не видел того напряженного выражения, которое всегда возникает на нем при упоминании Сары. Создается впечатление, что слишком многое происходит у Лауры в голове, поэтому ее лицо не все может отразить, и она сдерживает работу лицевых мышц, чтобы оно вообще ничего не выражало. (Кошки от природы наделены такой способностью, им нет нужды практиковаться, как это делают люди).

— Джош, со мной все в порядке, — заверила Лаура, и в ее голосе зазвучали нотки раздражения. — Ты не должен обо мне тревожиться.

Джош отстранился, чтобы взглянуть Лауре в лицо, и поднял уголки губ. Теперь он выглядел скорее счастливым, чем печальным.

— И хорошие новости: мне выплатят зарплату за четыре месяца. На следующей неделе по электронной почте мне пришлют договор, и, как только я его подпишу, сразу получу чек. И с понедельника, прямо с утра я начну обзванивать работодателей.

Морщинка на лбу Лауры разгладилась, она улыбнулась.

— Это хорошие новости. Четыре месяца — огромный срок, за это время ты обязательно что-нибудь подыщешь. У тебя такое внушительное резюме.

— Надеюсь, — ответил Джош и улыбнулся.

Дни стали длиннее, и, когда Лаура или Джош открывают верхнюю половинку одного из длинных окон в гостиной, я чувствую, как потеплело на улице. Тем не менее в квартире все еще прохладно. Поэтому непонятно, из-за чего на лбу у Джоша вдруг выступили капли пота.

Сперва мне стало почти жаль Джоша, потому что случившееся в его конторе казалось еще хуже, чем те страшные вещи, которые происходят в Ужасном месте. Но жалела я его лишь до того момента, пока не поняла, насколько разрушительным для моего распорядка дня окажется его постоянное присутствие дома. Если я хотела тихонько посидеть наверху в своей комнате, заставленной коробками Сары, предаваясь воспоминаниям, Джош тоже оказывался там, ходил кругами, разговаривая по телефону, — совсем как голуби, за которыми так часто наблюдает Лаура. Не знаю, зачем, разговаривая по телефону, нужно обязательно ходить. Я, например, совершенно спокойно могу мяукать так же отчетливо и часто, сидя неподвижно. Но Джошу нравится ходить, разговаривая по телефону. Каждый раз, когда я пытаюсь пройти куда-нибудь, он обязательно оказывается у меня на пути, и мне приходится отскакивать за коробки Сары, чтобы не попасть ему под ноги. В последнее время я особое внимание уделяю тому, что говорят мне мои усы — будь осторожна, на тебя вот-вот наступят. (Может быть, чувство равновесия у Джоша недоразвито именно потому, что он каждое утро сбривает свои усы.)