— Позвони им. Ты знаешь их телефон?

Диана повернулась к нему. Слезы ее мгновенно высохли. Звонить его родителям… Нет, она не решится на это.

— Нет, я не могу.

— Чего ты боишься? Того, что должна сделать первый шаг? И что с того, если ты его сделаешь?

А в самом деле, разве это выход — сидеть и ждать у моря погоды. Если она чувствует себя виноватой, значит, первая должна сделать попытку сблизиться.

— Я попробую, — пообещала она. — Только у меня телефона нет. Где-то в книжке записан, а она дома осталась, у дяди Джека.

Кристофер ненадолго задумался и предложил:

— Если хочешь, мы можем прямо сейчас съездить туда.

— Куда? — удивилась Диана.

— В Белвью. Поймаем такси и сгоняем. Не так уж это и далеко.

Поддавшись чувству радости, Диана не удержалась, обняла Криса и поцеловала его в щеку.

— Его, его обнимать будешь! — засмеялся Кристофер.

— Ты просто молодец! Как здорово придумал.

— Ну так голова человеку для того и дана, — отшутился он.

Такси долго ждать не пришлось. Вскоре они уже сидели в ярко-желтом «седане», которым управлял пожилой мексиканец. В машине звучала какая-то национальная музыка, обладающая особенным душевным колоритом. Водитель хотел сделать тише, но Диана остановила его.

— Пусть играет, — сказала она.

Почти всю дорогу Крис и Диана провели в молчании, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Она могла бы, конечно, спросить, о чем он думает, но этот вопрос казался ей бестактным.

Сама же она размышляла о том, что сейчас делает Брайан. И где он может находиться. Хорошо, если у родителей…

Если бы она знала правду, то немедленно повернула бы обратно. Но никаких дурных предчувствий у нее не было.

Брайан Коллинз действительно провел ночь в доме у родителей. Ему повезло — из Даррингтона его подобрал трейлер, идущий прямиком в пригород Сиэтла, откуда до родительского дома было рукой подать. И уже около двенадцати ночи он оказался в вотчине Коллинзов.

Родители отнеслись к появлению сына по-разному. Мать — с нескрываемой радостью. Отец — скорее, с некоторой подозрительностью. Брайан не слишком баловал их своим вниманием, поэтому упреков избежать не удалось. Особенно от отца.

— Это как понимать — возвращение блудного сына, что ли? — с порога заявил Коллинз-старший.

Они стояли на улице. Холодный ветер дул в спину Брайана, а взгляд отца пронзал тело, пробирая до костей, напоминая о том, что холод может быть не только снаружи, но и внутри.

Если бы Брайан не чувствовал себя таким уставшим, и если бы не мать, с осуждением смотревшая на мужа, он развернулся бы и поехал обратно. Куда глаза глядят. Но он нашел в себе силы с достоинством отнестись к словам родителя.

— Ты прав. Я был слишком беспечен и только недавно понял, как вы мне дороги, — с этими словами он шагнул к отцу и обнял его.

Старик был растерян — все его высокомерие словно испарилось. Никогда еще не было такого, чтобы Брайан обнял отца. Коллинз-старший и сам себе не позволял особых нежностей. Правда, с годами желание более активно выражать отцовские чувства у мистера Коллинза усилилось, но не было никого рядом, к кому он мог бы проявлять эти самые чувства. Помимо Брайана у Коллинзов было еще трое детей — и все разъехались. Все гордые и важные. И вот один вернулся.

— Что-то случилось, сынок? — спросила миссис Коллинз. — Ты один. Без семьи.

— Вот именно…

С этими словами Брайан переступил порог родительского дома.

Почти половину ночи они проговорили. Брайан рассказывал историю своих похождений. Рассказывал о том, как несколько недель шатался по Луизиане, где после катастрофического наводнения десятки и сотни людей нуждались в помощи юристов. Но среди адвокатской братии нашлось немало тех, кто готов был наживаться на чужой беде. Брайан насмотрелся на таких до тошноты. Ему самому предлагали участие в афере, под прикрытием конторы с весьма серьезным именем.

Рассказывая об этом, он признался родителям, и, главным образом, отцу, в серьезном поступке:

— Тогда я и решил покончить с практикой.

Он думал, что отец будет его называть дураком, глупцом. Примерно так оно и вышло, но совершенно из других побуждений.

— Ты молодец, Брайан. Ты сделал то, чего я не смог в свое время. Хотя сейчас я близок к этому как никогда. Однако я считаю, что не стоит спешить. У тебя что-то случилось, это ясно как божий день. Ты столько говорил о себе, но ничего — о семье. О детях и Диане.

И тут отец произнес слово, которое для Брайана было самым страшным.

— Ты БРОСИЛ их, сын?

Брайан хотел возмутиться, но тут же поник. Бессмысленно отрицать правду.

— Да, так и случилось. И я хотел исправить свою ошибку, но не смог…

Разговор продолжался почти до самого утра, когда уставшие сын и родители отправились отдыхать.

Перед тем как уснуть, Брайан обдумывал свое положение, искал выход. Поначалу он терзался тем, что нет никакой возможности исправить ситуацию, но постепенно в нем росла и крепла уверенность, что это отнюдь не так. Он вспоминал слезы Дианы, ее улыбку, тот разговор в домике, когда, казалось, они с Дианой были близки к воссоединению.

Все можно исправить! С этой мыслью он и уснул.

На следующее утро он первым делом попросил у отца машину.

— Ты что-то надумал? — спросил мистер Коллинз.

— Да, вернусь в Даррингтон и попробую начать все с начала. Но пока поеду в Сиэтл. Хочу купить что-нибудь для Дианы и ребятишек.

Ему показалось, что на губах отца мелькнула усмешка.

— Это вовсе не для того, чтобы купить их расположение, — пытался оправдаться Брайан.

Но отец улыбался совсем по другой причине.

— Ты не сомневайся. Все правильно делаешь. Только подарки должны быть сердечными. Особенно для детей.

Отец сощурился, хитро разглядывая сына.

— Ну-ка, вспомни, что ты хотел, когда был маленьким?

Брайан с удивлением смотрел на него.

— Ты хочешь сказать, я должен… — Он с сомнением продолжил: — Купить собаку?

— Почему бы и нет…

— Лиза и Брайан давно хотели щенка, — вспомнил Брайан и улыбнулся. — Я им подарю двух щенков! — воскликнул он и обнял отца.

— А Диане?

Брайан погрузился в раздумья. Подарок должен быть знаковым. Никакие бешеные деньги не искупят его вины. Он стал лихорадочно соображать. Этот вопрос можно было решить и позже, но мистер Коллинз ждал ответа, а Брайан чувствовал, что это крайне важно — услышать мнение отца.

И тут он вспомнил! Конечно же, эта вещь поможет ему! Нехитрая, но добрая. Диана должна была запомнить ее на всю жизнь.