Еще троих агентов отыскали в Голландии, один из них был немцем, которого где-то откопал лидер голландских национал-социалистов Муссерт (Мюссерт). Карл Майер, 24 лет, нацист до мозга костей, согласился на участие, когда ему сказали, что двое суток спустя там уже будут германские войска, а к нему лично прибудет с деньгами человек и отвалит ему королевский гонорар.

Двое других были мелкими голландскими спекулянтами, которых, прибегнув к шантажу, уломали выехать в Англию. Их поставили перед дилеммой — либо Англия, либо нацистский концлагерь. «Я понимаю, что значит оказаться в Германии, — заявил один из них, которого звали Понс. — Я был готов на все, лишь бы выбраться из этого капкана». Его коллегой был Шарль Альбер ван де Кибоом, 26-летний конторский служащий, во внешности которого наличествовали неоспоримые доказательства того, что мать его была японкой.

Лихорадочные поиски предоставили еще троих рекрутов: 34-летнего немецкого торговца Карла Тео Дрюке, молодого, туповатого водителя-швейцарца Вернера Генриха Вэлти и еще одну загадочную особу, которую никто не знал. Как и Кибоом с Понсом, все они отвратительно говорили по-английски, еще меньше разбирались в агентурной работе и согласились нелегально отправиться за рубеж исключительно по принуждению.

Единственным агентом, на которого еще можно было хоть как-то рассчитывать, была упомянутая женщина. Ей было чуть за 20, очаровательная блондинка. Северного типа, красивая, довольно высокая, но в то же время вполне женственная и умеющая себя держать. Таких охотно помещают на рекламных плакатах горнолыжных курортов. Кроме того, она была и умна, да и нервы, судя по всему, у нее были стальные.

Что понадобилось этой женщине в своре недоумков и подонков? Никто понятия не имел, откуда она взялась.

Назвалась она мадам Эриксон и уверяла всех, что по национальности норвежка, но эта фамилия — вымышленная, а то, что она говорила по-английски без малейшего акцента, ставило под сомнение то, что она — норвежка. Ее спутники понятия не имели о том, кто она такая, не знали даже ее вымышленного имени. Они обращались к ней «фрейлейн», но относились к ней с заметным почтением, ибо сомнений не было, что пресловутая «фрейлейн» и есть босс.

Отныне у Канариса была горсточка шпионов для отправки в Англию — 6 мужчин и одна женщина. Но численность в шпионаже — это отнюдь не всегда признак перевеса. Случается, что и действующий в одиночку агент добивается самых фантастических успехов, но эта группа не представляла собой ничего примечательного, за исключением разве что их полнейшего несоответствия друг другу. Лишь крайняя степень отчаяния подвигла абвер на подбор агентуры такого рода.

Лорд Джовитт, кто знал этих людей гораздо лучше других, как по Германии, так и по Англии, сказал по этому поводу лишь одно: «Если акции, в которых у меня имеется кое-какой опыт, были достойным примером германского шпионажа, этот же шпионаж в таком случае никуда не годный».

Но у абвера времени на выбор не оставалось. Кибоома, Понса и Майера направили в Брюссель. Двух из троих голландцев разместили в меблированных комнатах, а Майера, поскольку тот был добровольцем, — в отеле «Метрополь». Месяц их обучали работе на особом радиопередатчике и азбуке Морзе. Подготовка Майера осуществлялась по расширенной программе. Как он сам описал ее: «Они давали мне уроки структуры английской армии — дивизии, бригады, из каких подразделений они формируются, словом, о разных важных вещах. Например, где располагаются батальоны и как их распознать. Натаскивали, как ходить в кафе, пабы и подслушивать разговоры солдат. Как заводить друзей. Были и другие темы: если заметишь передвижение танков или другой техники, по возможности точно запоминать номера. То же самое относилось и к пехоте, проходящей через города, запоминать направление и пункт назначения».

Семерых шпионов разбили на две группы: Вальдберг, Майер, Кибоом и Понс должны были направиться на юг Англии, а Шотландию избрали пунктом назначения для Дрюке, Вэлти и женщины. 2 сентября первая группа была готова к отправке. Вальдбергу была поставлена задача — «определить, какие дивизии и бригады дислоцируются на южном побережье, каков тип фортификационных сооружений и тип вооружений как береговой артиллерии, так и противотанковой». Майеру предстояло собирать сведения об экономическом положении страны, о состоянии боевого духа населения, а также о Королевских ВВС. Кибоому и Понсу было предписано просто следить за обстановкой без каких-либо конкретных указаний: «как люди живут, как ведут себя», как Понс выразился на своем кошмарном английском, «много ли там солдат, ну, в общем, об этом».

Полученные таким образом сведения агенты должны были передавать по радио в часы между 5 и 8 утра. Наконец их экипировали, посадили на рыбачью лодку и переправили через Ла-Манш. Последний участок они преодолели на резиновых лодках и высадились в районе болот Румни-Марш. К 4 часам утра все высадились на берег. Вальдберг развернул рацию, забросил на стоявшее неподалеку дерево антенну и отстучал хозяевам: «Прибыли благополучно, документ уничтожен».

Несколько часов спустя он отправил еще одну радиограмму, но уже не столь оптимистичную. В ней сообщалось: «Майера взяли. Английская полиция ищет меня. Выхода нет. Положение сложное». Вальдберг чувствовал, что отыгрался, поэтому закончил радиограмму пафосным: «Да здравствует Германия!»

Инцидент с Вальдбергом вызвал цепную реакцию. Он почувствовал жажду. Поскольку английским он не владел, послал Майера принести что-нибудь — например, сидра. Майер направился в близлежащий городок Лидд, разыскал там паб и спросил у владелицы сидра и сигарет. Эта леди была далеко не дура: она с первого взгляда заподозрила в нем чужеземца — на часах было 9, в это время в пабе спиртного не подавали. Майеру посоветовали подойти позже, а когда он подошел в 10 часов утра, его уже дожидался полицейский. В полицейском участке Лидда он признался, что нынешним утром высадился с моря на лодке. Но он — голландец, и собирался попасть во Францию, чтобы там вступить в ряды вновь созданного голландского Сопротивления. О Вальдберге он не сказал ни слова, так что англичанам пришлось искать его товарища самостоятельно. Много времени это у них не заняло. Это произошло ранним утром следующего дня (4 сентября). Жажда погнала Вальдберга из укрытия, и он сразу же угодил в руки полиции.

Провал Кибоома и Понса произошел еще быстрее. Утром 3 сентября, около 5 часов, оба высадились недалеко от городка Хайт, даже не подозревая, что в окрестностях дислоцирован Сомерсетский пехотный полк. Оба шпиона тут же были задержаны. В 5 часов утра рядовой Толлерви чуть поодаль от дороги разглядел силуэт мужчины. Он рявкнул: «Стой! Кто идет?» И это сработало — Кибоом послушно подошел и поднял руки вверх.

В 5:25 другой солдат арестовал Понса, причем в самый что ни на есть неподходящий момент — шпион стоял со спущенными штанами. Как Понс впоследствии объяснил, он просто решил сменить промокшие до нитки штаны на сухие. Он тоже сдался, даже не успев застегнуть до конца ширинку штанов.

Вальдберг и Майер окончили жизнь на виселице в Пентонвилле 10 декабря 1940 года. За неделю до них аналогичная участь постигла Кибоома. Понс был оправдан и пережил неудачное приключение.