Еще одна черта характера, которая вас поразит, – безграничная храбрость. Посмотрев на океанское судно, стоящее на якоре в Лондоне, Плимуте или Бристоле – длиной всего 100 футов от носа до кормы, – трудно поверить, что кто-то вообще решается отправиться на них в плавание. Но люди именно так и поступают – отлично зная, что волны высотой в 9-12 м могут запросто перевернуть корабль и разнести его на куски. Десятки тысяч мальчиков и юношей отправляются в морские походы с Фробишером, Дрейком и Рэли. Да и сами капитаны-первопроходцы не менее храбры. Посмотрите, например, на сэра Ричарда Гренвилла, капитана «Ревенджа». В 1591 году, после того как его корабль весь день сражался с целым испанским флотом, на палубе лежало 40 погибших, пороха не осталось, в борту зияли дыры, а вода в трюме поднялась на шесть футов. Вы, наверное, подумали, что он сдался после этого? Нет, сэр Ричард поклялся сражаться до смерти.

Насилие широко распространено по всему королевству. «Все англичане предвзято относятся к переменам, враждебны к иностранцам и не слишком дружат между собой, – пишет венецианец Мишель Сориано в 1559 году, после чего добавляет: – Они пытаются осуществить все, что придет в голову, словно все, что они вообразили, может быть легко исполнено; соответственно, в этой стране происходит больше восстаний, чем во всем остальном мире, вместе взятом». Голландский купец и дипломат Эмануэль ван Метерен соглашается с ним, говоря, что англичане «смелы, храбры, воюют с пылкостью и жестокостью, страстно идут в атаки и практически не боятся смерти». Действительно ли Англия более враждебна к иностранцам, чем другие страны, – вопрос дискуссионный, но жестокость вас просто поразит. Лишь к XVIII веку английское общество станет более-менее законопослушным.

В верхах общества лорды реже, чем в прошлом, берутся за оружие и сражаются. Несмотря на то что они командуют армиями, они стали благороднее и «благовоспитаннее». Они даже на дуэлях редко дерутся. В низах общества, впрочем, убийства, изнасилования и ограбления распространены не меньше, чем двести лет назад. В пивных часто случаются драки, в пылу которых кто-то обязательно выхватывает нож и закалывает обидчика. Убийство в порядке самозащиты разрешено по закону 1532 года, но участники драки намного чаще просто убегают, чтобы не иметь никакого дела с правосудием. Снова и снова вы будете видеть, как вспыльчивость приводит к убийствам: жестокие драки кажутся более частыми, чем логичные споры. Встретятся вам и убийства по расчету. Чтобы избежать позора, когда служанка назовет его отцом незаконнорожденного ребенка, мужчина готов даже на убийство беременной девушки. Портной из Мальдона, например, убил девушку, которую до этого обрюхатил, нанеся ей множество ударов в живот в попытках вызвать выкидыш; его за это повесили. Услышите вы и редкие, но правдивые рассказы о том, как голодающие бродяги врывались в дома и проламывали черепа хозяевам топорами, после чего начинали искать еду. Встречаются даже ничем не спровоцированные, хладнокровные убийства. Лондонский маляр пожелал заполучить 8 фунтов и 12 шиллингов у некоей вдовы из Баркинга и убедил одну из служанок украсть эти деньги; когда она принесла ему деньги, он сломал девушке шею.

Некоторые проявления невероятной жестокости, которые мы обычно ассоциируем со Средневековьем, на самом деле намного чаще встречались именно при Елизавете. Средневековые английские короли гордились тем, что не применяли пыток, кроме как в исключительных обстоятельствах. Как мы убедились в предыдущей главе, при Елизавете все изменилось: пытки не только считаются неизбежным злом, но и официально поставлены на службу государству. Пытают не только мужчин, но и женщин. Когда Маргарет Уорд помогает католическому священнику сбежать из тюрьмы в 1588 году, ее восемь дней держат в кандалах, затем долго пытают подвешиванием на руках, после чего отвозят в Тайберн и казнят. В отличие от своих средневековых предков, люди времен Елизаветы калечат и вешают бродяг и сжигают еретиков (как мы видели на примере анабаптистов). Можно спорить, более или менее варварский это вид наказания, чем повешение, потрошение и четвертование, но и то и другое говорит о том, что елизаветинские англичане не отличаются мягкостью нравов.

Иногда встречаются и официальные помилования, но очень редко. Некоторых женщин, приговоренных к смерти за колдовство, отпускают на свободу шерифы, не желая убивать их за такие сомнительные преступления. Чаще встречается такое явление: когда детей до 14 лет уличают в воровстве, их приговаривают к повешению, но затем милуют и заменяют приговор поркой. Стоит, наверное, еще заметить, что отменили самый жестокий метод казни – сварение в кипятке, которым наказывали за отравление. Тем не менее не стоит забывать, что этот вид казни был введен совсем недавно Генрихом VIII. В его правление так казнили по крайней мере двоих; последней жертвой стала молодая женщина по имени Маргарет Деви, которую сварили заживо в 1542 году за отравление своего нанимателя.

Насилие и жестокость пронизывают всю жизнь в елизаветинской Англии. Дома в обязанность отцу вменяется пороть сыновей, чтобы внушить им уважение к старшим. В школе учитель считает важной частью своей работы сечь учеников розгой и бить их по рукам деревянной линейкой. После школы мальчишки дерутся на улице, готовясь к перебранкам, которые ждут их во взрослом возрасте – в таверне или на борту корабля. Юноши проходят военную подготовку в ополчении, чтобы быть способными защитить берега родной страны в случае вторжения врага, и эта подготовка лишь усиливает их готовность к кровопролитию. Таким образом, характер елизаветинского англичанина – это смесь безрассудства, самоуверенности, решительности и жестокости, настоянная на разрушительной нетерпимости. А это поведение, в свою очередь, влияет на жесткую риторику и безжалостные настроения в обществе. Враги государства, например Мария Стюарт, регулярно называются «врагами Бога и друзьями Антихриста». Когда 9 февраля 1587 года Лондона достигли вести, что Марию обезглавили, зазвонили церковные колокола, люди разожгли костры, пировали и плясали целую неделю. Убийства и казни выпускают на свободу дикарские черты англичан, которые гостю из нынешнего времени могут показаться пригодными скорее для племенных войн, чем для цивилизованного общества.

Как вы уже наверняка поняли, никакого равенства возможностей в елизаветинской Англии нет. Все спокойно относятся к существующей иерархии. Вспомните самое начало книги, историю Вильяма Гекета, человека, объявленного возрожденным Христом. Двоих его сподвижников ждут очень разные судьбы: один умирает в тюрьме, а другого освобождают, потому что у него друзья в тайном совете. То, что должностное лицо может воспользоваться своими полномочиями, чтобы помочь личному другу, – тоже нормально. Вы можете назвать это коррупцией, но все елизаветинское общество – это сеть людей, помогающих друг другу сводить концы с концами, и в эту помощь входит и освобождение друзей из тюрьмы. Так что не будет сильным преувеличением сказать, что ваша жизнь зависит от того, с кем вы знакомы.

Высокопоставленные друзья обычно помогают не только по доброте душевной. Любая высокая должность в обществе обычно находится в чьей-то власти, и эта власть используется на выгоду и покровителю, и кандидату. Как мы узнали во второй главе, если вы хотите стать депутатом парламента, вам понадобится поддержка лорда, который обеспечит ваше «избрание». Однако после избрания вам придется подчиняться указаниям покровителя, иначе потеряете место на следующих так называемых выборах. Похожая система превалирует практически везде. Священников назначают в приходы люди, пользующиеся правом покровительства. Не стоит и говорить, что джентльмены получают доходные должности в правительстве благодаря связям; образование и способности играют очень малую роль.