курьер предположительно вез деньги из Бишкека, и балаклава, похожая на те, в которых были преступники, ограбившие этого курьера.

Улики весомые, это уже не фантомный номер от «Лады», который был и исчез. Чемодан с биркой исчезать не собирался.

В это время Паша-Тяж внушал адвокату, что ментов надо построить. И адвокат ему внимал. Они обо всем договорились, о гонораре тоже. И торжествующий Танжеров, надев для солидности черную косуху, отправился качать права. Лицо его сияло как медный таз, начищенный до блеска.

– Понятые, вы все видели? – услышал он голоса, раздающиеся из гаража. – В вашем присутствии мы изымаем улики.

– Какие еще улики?! – Танжеров рванулся в гараж.

– А, Павел Георгиевич! Вот и вы. Вам эти вещи знакомы? Что скажете?

Танжеров с недоумением смотрел на чемодан.

– Я чего-то не догоняю, – выдавил, наконец, он.

– Это ваше?

– Конечно, не мое!

– Тогда откуда в вашем гараже эти вещи? – Тут Паша-Тяж увидел и балаклаву.

– Подбросили! – По его щеке поползла капля пота.

Интуиция матерого уголовника подсказывала Танжерову, что он влип. И наезд на ментов не получится. А вот на него наедут конкретно.

– Я ничего подписывать не стану, – хрипло выдавил он. – И отвечать на вопросы буду только в присутствии своего адвоката.

– Это ваше право.

– А о чем вообще базар? В чем меня конкретно подозревают?

– Ограбление на стоянке в аэропорту Домодедово.

– Слыхал что-то. – Паша-Тяж наморщил лоб. – Громкое дело.

– Предположительно именно в этом чемодане курьер и перевозил деньги, – подполковник кивнул на найденную улику. – Тару отдадут на экспертизу, и тогда, возможно, встанет вопрос об изменении вашего статуса, Павел Георгиевич. Пока вы находитесь в статусе свидетеля. Все по закону, как вы и хотели.

– Гоп-стоп, значит, шьете. – Танжеров призадумался. – Ну ты сам посуди, начальник, – наконец, сказал он. – Я давно уже завязал. У меня семья: жена, дети. У дочки концерт вчера был. Бизнес у меня. С деньгами напряженки нет. Сколько там с…и?

– Миллион. Долларов США.

– Чтобы я, Паша-Тяж, подставился за лям?! Пусть даже этих твоих, американских. Да ты на дом мой посмотри! У меня даже теща на «Рендж Ровере» ездит!

– Танжеров, вам надлежит проехать с нами. Говорить будете в кабинете у следователя. Вы ведь знаете протокол. Мы – опера. А беседы по душам – это не к нам. Так что не спешите рвать на груди тельняшку, пригодится.

– Все понял, базара нет! – Танжеров поднял вверх огромные раскрытые ладони. Пальцы веером, на одном массивная золотая печатка.

Он без лишних слов и сопротивления прошел в микроавтобус с белыми по синему буквами «ПОЛИЦИЯ», бросив жене:

– Дом закрой и езжай в Москву на моей машине. Свою тачку потом заберешь.

Мария Танжерова не стала причитать: молча кивнула и стояла у ворот, провожая задумчивым взглядом полицейскую машину, на которой увозили мужа, пока та не скрылась из виду.

Снегин начинал понимать, почему Танжеров, несмотря на свою любвеобильность, не собирается разводиться с толстухой, чьи волосы похожи на яичный желток. Она не только мать его детей, но и боевая подруга. И за кормильца несмотря ни на что – горой.

– Везучий ты, Женька, – шепнул Снегину подполковник. – Угнанной «Лады»-то нет в гараже. И пистолет не нашли. Но нашли чемодан. Теперь дело пойдет.

Евгений и сам уже это понял: второе невероятное везение за месяц. Осталось дождаться результатов экспертизы. Но никто из оперов не сомневался: чемодан тот самый.

Они уже подъезжали к Москве, когда мобильник в кармане Снегина завибрировал. Номер, высветившийся на дисплее, был незнаком. Женский голос в трубке тоже:

– Это капитан Снегин?

– Он самый.

– Макс сказал, вы поговорить хотите.

– Макс?

– Из бара.

– Вы Анжела? – догадался Снегин.

– Можете и так называть. Я к следователю не пойду. Я ни в чем не виновата.

– Вас туда как свидетеля вызывают. – Снегин видел, что начальство внимательно прислушивается к разговору.

– А в бар вы зачем пришли ночью? Да еще и с девушкой. Вы ведь меня искали? Задержать хотели?

– Бармен сказал? – догадался Снегин.

– Допустим. Что вам надо от меня?

– Анжела, это не телефонный разговор. Где бы мы могли встретиться? – Подполковник энергично закивал. Мол, раскручивай ее.

– Хорошо, приезжайте в бар. Не на улице же.

– В бар, так в бар, – легко согласился Снегин.

– Я тоже туда приеду.

– Во сколько?

– Приеду. Я позвоню, – и Анжела дала отбой.

– Консуматорша? – уточнил подполковник.

– Да, она. Та, которая с Копыловым пила. И которую Паша-Тяж избил, по словам его соседа Гнедого.

– Вряд ли она даст показания против Танжерова.

– Ну, теперь-то даст. Когда понятно, что он сядет.

– Уверен?

– Так ведь улики…

– Главная улика – это пистолет, Снегин.

Он и сам прекрасно это знал. А пистолет они не нашли. Разве что Танжеров надежно его спрятал.

Чайка

«Пистолет, Володя, перевесит сто тысяч других улик». Кто же не помнит эту фразу из знаменитого фильма? «Место встречи изменить нельзя». Накрепко в мозгу засело. Я так и сказала своему Воробышку:

– Пистолет, Володя… – ну и дальше, про улики.

Я мысленно повторяла эту фразу, как мантру, когда брела уже в темноте к дому Танжерова. По злосчастной гравийке, об которую уже все ноги измочалила. Я знала, что Паши в Ждановском нет. Он в Москве, мы недавно виделись в баре. Я отпросилась, якобы заболела. На самом деле меня трясло от страха. Я уже понимала, что выхода у меня нет. С того момента, как в телефоне раздался грубый голос:

– Долго мне бегать за тобой? Или мне всем твоим подружкам зубы пересчитать? А может, и еще кое-кому? Что молчишь? Говори!

Я что-то мекала в ответ, тем самым делая только хуже. Потому что он меня вспомнил. Как в такси его сажала.

Потому я и рванула в Ждановское. У меня имелись ключи и от калитки, и от Пашиного дома. От гаража не было, но я знала, что он не заперт. Там лежало то, что мне нужно: пистолет. Уже стемнело, но не днем же за ним ехать?

Я все спланировала. Надо успеть на автобус и доехать на нем до Москвы. А там уж поймать такси. В метро с оружием лучше не соваться. Ждать такси на остановке, как в ту ночь, когда мы познакомились с Володей, не хотелось. Это Воробышек такой безотказный, другие вряд ли примут вызов. Но на Володину помощь мне больше рассчитывать не приходилось.

Я была абсолютно одна. Напуганная, дрожащая: с одной стороны полиция, с другой – бандиты. Непонятно, кто хуже. Я боялась всех. Уехать бы подальше от Москвы и там пересидеть пару недель. Хотя бы на родину, к маме.

Но тогда все поймут, через кого прошла утечка информации. Пока подозревают всех, кто работал в ту ночь в баре. И надо по-прежнему туда ходить и делать вид, что ничего не случилось. Работать с клиентами, приносить Танжерову прибыль, чтоб он сдох!

Хорошо хоть к себе не зовет больше. Жена вернулась с очередного курорта, и кто-то ей, похоже, донес, как развлекается благоверный в ее отсутствие. Во всяком случае, Паша присмирел. Я не его сейчас так боялась.

Охранник знал намного больше других. Потому что это он встречал курьера в аэропорту. И помог грабителям выехать со стоянки. Связанный охранник сидел в «Лексусе» вплоть до того, как грабители пересели в бежевую «Ладу». Слышал, что они говорили, не могли ведь они всю дорогу молчать. Это была реальная опасность. И я поехала в Ждановское. Рискнула.

Почти не помню, как добрела до Пашиного дома, сознание будто отключилось. Как дрожащими руками отпирала калитку. Как шла к гаражу. Одна против всех. Против всего мира.

Помню только литую тяжесть оружия в руке после того, как вынула его из чемодана.

«Что ты делаешь? – мысленно ужаснулась я. – Ведь это ружье, которое рано или поздно выстрелит. Ведь ты – Чайка. Тебе суждено погибнуть. И если ты его возьмешь…»

А когда-то я была хорошей девочкой. Книжки любила читать, особенно жалостливые. По литературе получала одни пятерки. Даже стихи писала. Потому и вспомнила про ружье, которое в пьесах так любимого мною когда-то Чехова не висит на стене без дела. Внутренний голос шептал: «Не бери! Ни за что не бери!»

Я взяла. А потом тряслась в автобусе, тряслась в такси. Дома тоже тряслась. Теперь при мне улика, которая перевесит сто тысяч других.

А в гараже Танжерова ее уже нет. Я разом перекинула баланс, так что он стал для меня убийственным. А у Паши появился шанс.

С нотками дыма

Снегин добрался в бар лишь к пяти: пока доехали, пока сопроводили Танжерова к следователю, пока уладили все необходимые формальности…

– Какие будут указания, товарищ подполковник? – Снегин вопросительно посмотрел на начальство: отпускаете или как? – У меня важная встреча со свидетелем.

Анжела больше не звонила, но стрелку они забили. Вдруг девушка уже в баре?

– Валяй, – кивнул подполковник. – Девку тряси, как хочешь, но чтобы дала. – Опера хмыкнули. – Показания, в смысле. Кому рассказывала