– Филофобия и гамофобия, – подсказал Галя. – К счастью, не дошло до филемафобии.

– Больной на голову? – ахнула Ира-бутон.

– Сейчас спокойный период, – сказал Ангел.

– Ремиссия, – уточнил Галя. И призвал на помощь свою и Ангела жен. – Девочки, скажите!

– Мясо из духовки достану, – сказала Катя и вышла.

– Таня, подтверди! – строго посмотрел на жену Галя.

– Да, есть, – как под пыткой произнесла Таня, – но это не означает…

Тут вернулся Харя, подсел к Ире, взял ее за руку. Принципиально важный момент: если заваленная фунчозой женщина позволяет держать себя за руку, отвечает на многозначительные поглаживания и пожатия, то на светофоре горит зеленый свет.

Ира руку выдернула, смотрела на Харю точно на заразного, вскочила:

– Пойду тете Кате помогу.

– Что это с ней? – удивленно спросил Харя.

– Тениофобия, – ответил Галя, – боязнь заразиться глистами.

– Чем-чем? – вскинул брови Харя.

Ответа не дождался, потому что Галя, Ангел и Таня хохотали.

– Харя, не морочь мне голову, – сказал Ангел, – из-за бабы ты не напился бы. Что случилось?

– С родным батюшкой встречался.

– Зачем?

– По настоятельному его домогательству. Этот подонок, стоя одной ногой в могиле, захотел прощения за грехи свои вольные и невольные.

– Ты простил?

– Нет. Послал далеко и нелитературно.

– Почему?

– Не знаю.

– Это не по-христиански.

– Зато по-пацански, по-мужски.

– Теперь мучаешься, жалеешь?

– Не жалею. А муки претерпевать – это вполне в духе всех религий. Сейчас пойду и домучаю оставшуюся водку. Пока!

Ангел и Галя наконец созвонились, пришли к выводу, что Харя никуда не денется, то есть из дома не выйдет в поисках приключений, он уже настолько пьян, что вряд ли и до постели доберется.

Утром Харю разбудили настырными звонками, сначала Галя, потом Ангел, справлялись: «Ты как?» Он им высказал все, что думает о «добрых самаритянах», которые будят человека, страдающего жестоким похмельем.

– Сам ты самаритян пробы ставить негде, – вернул ругательство Ангел.

– Воды большей пей, – посоветовал Галя, – выводит алкоголь и дурные мысли.

6

Галя поступил в Бауманку на факультет приборостроения, специализировался на кафедре «Биомедицинские технологические системы и устройства». Проще говоря, он занимался аппаратами физиотерапии. Его с детства завораживала идея, что человека можно вылечить с помощью машин. Как в его любимых фантастических книгах.

Женился Галя романтически. Друзья не подозревали о его романтических наклонностях: ни о мечте стать спасителем человечества от страшных недугов, ни о девочке Тане с пышными бантиками на кончиках задорных косичек, в которую он, десятилетний, влюбился в пионерском лагере. Галя стеснялся своих мечтаний, с помощью силы воли ковал из себя трезвого, рассудительного и сурового мужика.

Ангел, Галя и Харя учились на первом курсе, после сдачи зачетов, перед Новым годом решили собраться тремя компаниями, каждый пригласил новых институтских приятелей. Точнее, приятели были у Ангела и Гали. У Хари – девушки-философини. Он обещал привести хорошеньких и покладистых. Вспомнилась слава школьных затейников, да и вообще надо было сразу сплотить коллектив.

Встречу назначили в метро, на «Маяковской» в центре зала. Тогда в торце станции еще не было выхода, только глухая стена. Около нее они быстренько переоделись, точнее – разделись, натянули оборудование, закинули за спины сумки с одеждой и обувью.

Три группки стояли поодаль друг от друга, каждая соответственно ждала Кирилла, Макса и Васю.

И они появились.

Сначала в отдалении по залу пронесся ропот, за людьми не видно, что происходило. Потом народ расступился, и студенты увидели…

По залу шествовали три парня. Из одежды – только плавки, на лбах маски и трубки для ныряния, на ногах – ласты. Выражение лиц – сдержанно гордое, точно к пьедесталу почета приближаются, а походка из-за ласт нелепая, как у лягушек, ставших на задние лапы и высоко задирающих колени.

Народ реагировал по-разному: кто-то возмущался, кто-то смеялся.

– Как вам не стыдно голыми в декабре?

– А в мае можно?

– Эх, молодость!

– Чего только в Москве не увидишь!

– Мама, а почему дяденьки раздетые?

– Они балуются.

– Их накажут?

– Не помешало бы.

Неслась по вестибюлю дежурная по станции – тетка в форме, с маленькой красной шапочкой на голове, отчаянно дувшая в свисток, призывавшая милицию. Почему-то казалось, что свистела она радостно-энергично, как человек, скучающий на унылой работе.

– Привет, братишки! Мы приплыли!

Но приплыли только Ангел и Харя, не заметили, что потеряли Галю.

Он увидел девушку своей мечты. Ту самую, из летнего лагеря, только повзрослевшую, рванул к ней:

– Стойте! Подождите! Я вас давно ищу.

Девушка шарахнулась от Гали:

– Не подходи, дурак! Псих!

Сержант-милиционер бежал резвее дежурной красной шапочки, и приблизились они вместе.

– Что здесь происходит? Нарушаем общественный порядок? Хулиганим?

Милиционер спрашивал строго, но не без удовольствия. Он тоже был заскучавший.

Галина девушка стала пятиться, а потом бросилась бежать. Галя из-за ластов не мог ее преследовать и завопил:

– Харя утопился! Харя утопился! Ребята, держите ее, вон ту, в шубе!

– Там еще один, – сказала дежурная сержанту, – буянит.

– Разберемся, – ответил милиционер и ловко захватил бросившихся на зов голых хулиганов. – Стоять!

Ангел и Харя не поняли, почему паникует Галя, но ринулись на помощь, не задумываясь.

– Эй ты, Харя! – крикнул сержант, повернув голову. – Иди сюда!

– Извините, – вежливо сказал Харя, – но Харя – это я.

– Разберемся! Попрошу документы!

Студенты давились от смеха, но ринулись на защиту дружно и активно. Милиционеру представили пятнадцать студенческих билетов и несколько версий, объясняющих хулиганское поведение. Самой удачной версией оказалась репетиция на публике предстоящего выступления команды КВН, ее потом и придерживались, пока не были отпущены с миром и наставлениями больше не шалить в метрополитене, который есть транспортное средство повышенной опасности.

Одеваясь, Ангел и Харя спрашивали Галю, что ему взбрело и кто та девушка. Галя отнекивался, не хотел говорить. Он и потом хмурым видом портил вечеринку. Хотя и вызвал живой интерес у Лены с философского.