все продолжили есть. Мне нельзя было брать еду самой, хотя это не расстраивало: честно говоря, в такой обстановке кусок и так в горло не лез.

Как только господин Азерис встал и объявил конец ужина, все оживились. Дети подбежали к строгому дедушке и начали требовать обещанные гостинцы.

— Вот же нетерпеливые, — усмехнулся тот. — Сейчас мы все пойдём в гостиную, там я вас и угощу. Элианна, иди в мой кабинет за напутствием. Скоро буду.

Я встала, поклонилась и поспешила к выходу. Дети продолжали радостно верещать, но уже уходя, я услышала, как Элинора тихо говорит госпоже Азерис:

— И правда, её будто подменили. Выходит, болотный дух — не страшилка для детей?

Да-да, болотный дух существует, не переставайте в это верить! Я не хочу на допрос к менталистам! Выйдя в холл, я поискала глазами Иси, боясь, что не найду кабинет сама, однако служанки нигде не было. Я вздохнула и поплелась в сторону коридора. Вроде бы дверь помню.

— Госпожа Элианна! — вдруг донеслось откуда-то слева. Я повернула голову на звук и увидела бегущую ко мне Иси: она раскраснелась и запыхалась.

— А, вот и ты, Исидория. — Мне не пришлось изображать облегчение в голосе, и даже надменный тон получился сам собой. — И где это тебя носит? — Ого, да я совсем вошла в роль!

— Простите, простите, госпожа Элианна! Я… ну, бегала по делам на улицу, а там… Даннилиса встретила. И заболталась немного.

— Ясно-ясно, как ты заболталась. — Я погрозила служанке пальцем и нахмурилась, но постаралась, чтобы это выглядело наигранно. Иси, кажется, догадалась, что хозяйка её простила.

— Пойдёмте, я вас провожу. Негоже вам одной-то ходить.

И Иси, мелко перебирая ногами, зашагала в сторону кабинета.

— Вы, надо думать, целовались, да? — подначила я, пряча за смешком нервозность.

— Ах, госпожа Элианна! Да разве ж я могу…

— Можешь, — перебила я. — Мне интересно!

— Ну, да, немного и пообнимались в кустах сирени. — Иси снова покраснела.

— Только пообнимались? — Я повернулась к Иси и подмигнула ей.

— Ах, госпожа Элианна, да что ж это на вас нашло-то сегодня? — Иси всплеснула руками. — Никак из-за свадьбы сами на себя не похожи! — А потом, понизив голос до шёпота, прибавила: — Вы не подумайте, госпожа! Я не такая, как некоторые служанки. Да и Даннилис мой парень порядочный, никогда не позволит себе ничего лишнего. Мы уж свадьбу подождём.

Но она снова отвела глаза: похоже, сказала не всю правду. Я пожала плечами и не стала расспрашивать дальше, тем более что тема щекотливая, и мы как раз добрались до кабинета. Дверь оказалась незапертой, и я, памятуя о словах «отца», прошла внутрь. Служанка осталась снаружи: я краем глаза увидела, как она оперлась спиной о стену и счастливо прикрыла глаза. Интересно, а можно мне сейчас будет поговорить о её свадьбе? Вдруг больше не выдастся подходящего случая? Была не была, рискну…

Я села в кресло, но почти сразу же встала снова: неизвестно, можно ли мне сидеть в отсутствие хозяина этой комнаты. Да и всё равно спокойно сидеть не получилось бы: меня начинало трясти. Хотя с чего бы? Ведь я-то знаю, что не Элианна. Я просто играю её роль, чтобы выжить. Кто может меня за это осудить?

К счастью, долго предаваться невесёлым размышлениям мне не дали: открылась дверь, и вошёл господин Азерис. Прошёл к своему столу, изящно опустился в кресло и протянул руку к какому-то ящичку. Вытянул из него нечто, похожее на сигару и слегка щёлкнул пальцами. От сигары тотчас начал подниматься белый дымок. Вот это да! Кажется, я впервые наблюдаю настоящую магию в этом мире. Хотя отец Элианны вроде маг воды, но, наверное, это неважно.

— Садись, — сурово сказал тот и неглубоко затянулся. По комнате поплыл приятный аромат, напомнивший мне чёрную смородину. У родителей в деревне много кустов, и летом мама обычно заваривает чай с их листьями…

Я поспешно присела в кресло, стараясь совладать с подступающими слезами. Бедные мои родители! Как они там? Знают ли, что я пропала, или пока меня никто не ищет?

— Не буду долго говорить. Всё уже сказано тебе ранее, но традиция есть традиция. Как отец, могу лишь настоятельно советовать уважать мужа и всецело подчиняться его воле. Понимаю, что строптивый характер вряд ли позволит тебе стать хорошей женой, но всё-таки попробуй. Хотя бы из уважения к родителям и тому воспитанию, которое мы тебе дали. Господин Норден — очень уважаемый человек, и как бы ты к нему ни относилась, не смей позорить его честное имя.

— Я… не собиралась никого позорить, — пропищала я каким-то не своим голосом.

— Не перебивай. Так вот, будь достойной парой супругу. На нашу помощь можешь рассчитывать только в самых крайних случаях, но постарайся не вмешивать нас в свои дела. Наше доброе имя тоже дорогого стоит, и хотя ты переходишь под опеку супруга, мы по-прежнему остаёмся твоей роднёй. Так что будь добра вести себя, как полагается девушке из благородной семьи. Помни, ты — тень своего мужчины и делаешь только то, что он позволит.

Господин Азерис замолчал, снова затянулся и некоторое время смотрел в окно, за которым начинали сгущаться летние сумерки. Потом снова повернулся ко мне и неожиданно сказал уже совсем другим тоном:

— Не держи на нас зла, Элианна. Это сейчас тебе по молодости лет кажется, будто родители — жуткие тираны, не позволившие тебе выйти замуж за того, кого любишь. Но поверь, когда у тебя появятся свои дети, станешь рассуждать совсем иначе. Будешь думать об их благополучии, репутации, хорошей партии. Не мне объяснять, что господин Норден для тебя — идеальный муж. За тебя мог посвататься куда менее родовитый и достойный мужчина, и мы вынуждены были бы согласиться. Сама понимаешь, мы переживаем о твоей судьбе, даже если ты и считаешь иначе.

Во взгляде Бруно промелькнуло что-то… человеческое. Какая-то едва уловимая нежность и грусть. Неужели он всё-таки любит Элианну?

— Я ведь помню тебя совсем крошкой. Смотрю на малышку Лилли и вспоминаю тебя. Ты так трогательно радовалась, едва завидев меня… — И тут нежность разом испарилась. — Но время быстротечно, и вот ты уже не маленькая, милая девочка, а своенравная и совершенно бестолковая девица, навлёкшая позор на наши седины.

Я едва сдержала нервный смешок. Седины, как же! Родители Элианны выглядят очень молодо.

— И не нужно усмехаться. Здесь нет ничего смешного или забавного. Ты должна благодарить господина Нордена за то, что дал тебе шанс на хорошую жизнь. Ладно, я, пожалуй, сказал всё, что хотел.