Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не слишком удачливо пытается справиться с оставшимися пуговицами на моей рубашке.
— Ты мне мешаешь… — осмелев, даже замечание делает.
Только в ответ на мой скептический взгляд и приподнятую бровь — краснеет.
— Сильно, да? — её дыхание сбивается.
Спешить не хочется.
Хочется насладиться.
Я глажу ее кожу, вдыхаю аромат, к которому успел привыкнуть, а теперь он смешан с гостиничными шампунем и гелем для душа.
Изучаю тело, пробую губы. Теряю терпение и она — тоже. Но мы ведем себя слишком самонадеянно.
Когда в дверь стучат в первый раз — игнорируем.
Во второй я ругаюсь сквозь зубы, сильнее прижимаясь к губам Миры и до боли сжимая кожу на её бедре, забрасывая ногу на себя.
— Может там кто-то… — Она пытается меня вразумить, но не сейчас. Я не даю договорить.
Пусть стучат. У нас есть дела поважнее.
Мы с Мирой снова целуемся. Кажется, почти забываем о посторонних, но в дверь снова стучат.
— Вот черт… — Я не сдерживаюсь. Отрываюсь. Поворачиваю голову и рявкаю: — Кто там?!
Мира дергается. Наверное, хочет отползти, но я не даю. Прижимаю своим телом к матрасу и фиксирую бедро.
Там вряд ли началась ядерная война, а больше поводов оторваться от Мирославы я не вижу.
— Р-р-рома… — по первому же заикающемуся обращению всё становится понятно.
У меня даже скулы сводит, как хочется прибить Лялечку, но я держусь.
Мое напряжение улавливает Мирослава. Тянется к лицу и ведет по щеке, привлекая внимание.
Я смотрю на её горящие глаза — в них желание, а еще немного смешинок.
Она будто бы просит: «будь с ней не так груб, пожалуйста»… И я зачемто ведусь.
— Что тебе нужно, Ляля? — снова кричу, но уже не так агрессивно.
За дверью мнутся. А я пользуюсь заминкой, снова тянусь к губам Миры и целую. Вкусная. Очень.
— Р-р-рома… Ты не м-м-мог бы выйти…
— Зачем, Ляля? — если принцесса единорогов будет продолжать в том же духе — я встану исключительно чтобы нанести её психике сокрушительный урон.
Она будто сама на это нарывается. Снова мнется.
— Выйди… — Мира просит тихонечко, но в ответ получает мой хмурый взгляд. — Я дождусь…
Обещание, конечно, радует, да и я не сомневаюсь, что дождется, но скакать кудато по первой просьбе чужой жены — не то, чем я хотел бы сейчас заниматься.
— М-м-мирону М-м-марковичу плохо стало… Р-р-рома… Т-т-твоя помощь нужна… — Но стоит услышать наконец-то причину визита, мой настрой меняется.
У Миры округляются глаза, я сжимаю челюсть, откатываюсь и встаю.
Иду к двери, поправляя одежду. Если это очередная выходка — прибью всех. Но и проигнорировать не могу.
— Что произошло? — я и сам понимаю, что задаю вопрос резковато. На Лялечку мой тон действует ожидаемо — её шаг сбивается, а голова вжимается в плечи.
— Я ничего не д-д-делала, — она тараторит искренне, я же только вздыхаю.
— Я не говорю, что ты что-то сделала. Я спрашиваю, что произошло, — во второй раз обращаюсь уже максимально спокойно. Совсем не так, как разговаривал бы любой взрослый здоровый мужчина, рискни кто-то оторвать его от девушки, на которую у него — огромные недоговорные планы.
Но для Ляли и это — тоже слишком. Она сглатывает и дрожит.
— Где Костя? — этот вопрос она проигнорировать не должна. Вскидывает взгляд и произносит:
— С папой…
— А я там тогда зачем? И почему вы не позвали врача, если ему плохо?
Мне собственные вопросы кажутся более чем логичными, но у Ляли на них ответа почему-то нет.
— К-к-костя п-п-попробовал помочь, но у него не п-п-п-получается… П-п-папа п-п-просил п-п-позвать тебя…
Если она будет бояться меня так сильно постоянно — долго не протянет. Но и разубеждать её я не берусь.
Иду с небольшим отставанием, тру лоб и позволяю себе правдиво-язвительное:
— Я почему-то не сомневаюсь, что у К-к-кости не п-п-получается…
За своего мужа Лялечка обижается. Затормозив у двери и прижав к панели магнитный ключ, смотрит на меня укоризненно.
Я захожу в номер первым. Удивительно, но уже не волнуюсь так, как услышав первые несмелые Лялечкины слова. Как бы там ни было, случись с отцом что-то серьезное, мой нерадивый братец, нашел бы врача.
Сейчас же что-то подсказывает мне, что хитрый папа дал Лялечке поручение вытащить меня на встречу тет-а-тет под любым предлогом.
Даже смешно, что он — так ждущий внуков, взялся так активно мешать нам… Ммм… Тренироваться в первую же ночь.
Лялечка захлопывает дверь со стороны коридора, оставаясь снаружи, с отчаянным писком. Я же, гася раздражение, захожу вглубь.
Какая глупая ловушка… Какой же детский всё же сад…
Отец возбужден, ему, кажется, жарко, но он совершенно точно не умирает.
Курсирует по комнате с полурасстегнутой рубашке и с горящими глазами.
Увидев меня, идет навстречу, снова сжимает плечи, а потом тянет на себя с такой силой, что даже немного страшно.
— Сын, — хлопает по спине, обнимая. И столько в этом обращении гордости, что даже смешно.
— Я так понимаю, тебе не плохо, — на мое ироничное замечание не реагирует.
Отпускает, машет рукой и бродит взглядом по лицу.
— Мне прекрасно, Рома! Мне просто прекрасно!
Опыт подсказывает, что сейчас нет смысла вести воспитательные беседы о недопустимости лжи, которые когда-то со мной и Костей вела мама.
Папина Любаша. Погасший свет в его окошке.
— Мне тоже было, знаешь ли, более чем хорошо, пока Ляля не выдернула меня…
Отец не маленький — всё прекрасно понимает, но стыда явно не испытывает.
Снимает руки, отступает и тычет пальцем в меня:
— Ты не можешь её упустить!
— В смысле? — Отец так быстро перескакивает с темы на тему, что я просто не успеваю за ним. Тем более, что мои мысли по-прежнему в одном из номеров на этом же этаже.
— Мироньку! Если ты ее обидишь, я… Я…
— Почему я вдруг должен её обижать? — Переполняющие отца чувства выплескиваются сумбурными угрозами.
Кажется, кто-то втюрился в Мирославу быстрее её собственного жениха. Хотя и жених тоже далеко не так равнодушен, как планировал изначально.
Говоря честно, даже немного обидно, что и Мира, и отец думают обо мне хуже, чем могли бы.
Мира придумала мне несуществующую любовницу, папа — непременную обиду.
— Потому что ты бесчувственный чурбан, а она… Она… Она же хрустальная девушка, Рома! Такая тонкая! Я в восторге!!!
Похвалы Мирославы делают приятно мне. Я улыбаюсь и даже немного прощаю отцу его выходку.
Ладно, я же изначально всё это затеял для чего-то похожего. Он рад.
