Гаррик немного подождал, потом улыбнулся и повел ее дальше по лестнице.

– Я не стану требовать от вас возврата этого долга, – пробормотал он.

Меррин снова остановилась.

– Я займу у Джоанны, – яростно сказала она. – Или у Алекса. Все равно у кого. Я пойду к ростовщикам. Я сделаю что угодно, только бы не быть перед вами в долгу.

– Что угодно? – повторил Гаррик.

Он схватил ее, прижал спиной к холодной каменной стене. Прикоснулся рукой в перчатке к щеке, заставил поднять голову. Гладкая перчатка приятно холодила разгоряченную кожу. Гаррик поцеловал Меррин.

На сей раз она уже понимала, чего ждать, и не испытала такого сильного шока, получив вместо абсолютной новизны греховное восхищение. Внутри у нее вспыхнул жар, он распалял ее, вызывал желание получить нечто больше. Меррин чувствовала, что хочет этого. Гаррик открыл ей часть самое себя, о которой она даже не подозревала; необузданная и распутная, она так отличалась от холодной и рациональной Меррин Феннер, жившей в ограниченном мире книг.

Она приоткрыла губы навстречу Гаррику и нетерпеливо коснулась его языка своим. Восхитительно. Меррин не знала названия захватившего ее чувства, но оно казалось ей чистым искушением. Она буквально тонула в его жаркой власти. Низ живота потянуло от сладкой боли. Голова кружилась. Твердый тюремный пол зашатался у нее под ногами.

Девушка услышала, что Гаррик глухо застонал. Он запустил руку ей в волосы и дал все то, в чем она так нуждалась. Усилил натиск и потерся языком, требуя ее ответа. Меррин потеряла голову. Она забыла, кто она, забыла, как должны вести себя леди. Она обняла его руками за шею и притянула ближе, прижалась всем телом, словно их вообще не разделяла одежда. Гаррик провел языком по внутренней части ее нижней губы, сомкнул на ней зубы и нежно прикусил. Меррин почувствовала, как ее внутренности судорожно напряглись, словно кто-то сжал их железной хваткой.

Неподалеку кто-то засмеялся – бесстыдно, многозначительно. Потом совсем рядом раздался звук удара, кто-то громко выругался, и Меррин снова вернулась в реальность, ощутив звуки и запахи тюрьмы.

– Вам точно не нужна камера, чтобы закончить свои дела, сэр? – произнес чей-то голос.

Меррин высвободилась из рук Гаррика. Она повернулась и увидела, что на них смотрит тюремщик и злобно ухмыляется.

На секунду она успела заметить выражение лица Гаррика. Оно напряглось от желания, глаза сверкнули. Они оба тяжело дышали, как после бега. Но потом его лицо изменилось. Откровенное желание сменилось привычным холодным безразличием.

– Считайте, что ваш долг оплачен, – произнес он.

– Двенадцать шиллингов, – сказала Меррин. Она гордилась, что ей вообще удалось что-то выговорить. – За один поцелуй. Вы очень экстравагантны, ваша светлость.

– Он стоил этого, – ответил Гаррик. – Прошу прощения, что взял плату на публике.

У Меррин все внутри задрожало. Без сомнений, этот поцелуй ничего – или почти ничего – не значит для Гаррика, он же известный распутник. А она ощущала себя так, словно ее бросили дрейфовать в бурном море. Жар в крови угас, и она снова чувствовала себя брошенной и одинокой, как и прошлым вечером. Это неправильно, что она испытывает желание к Гаррику. А она его испытывает, да так сильно, что становится больно. Как это может быть?

Гаррик привлек ее к себе, запоздало ограждая от любопытных тюремщиков и всепонимающих заключенных. На его лице застыло напряженное выражение, словно он сердился на Меррин или, скорее, на самого себя. Пока они шли до тюремных ворот, он не произнес ни единого слова. Как только они оказались на улице, он буквально затолкнул ее в ожидающую их карету, запрыгнул сам и захлопнул дверцу. Меррин плюхнулась на сиденье, запыхавшаяся и возмущенная, и сразу же потянулась к выходу, но Гаррик схватил ее за запястье и вернул обратно.

– Прошу прощения за меры предосторожности, – извинился он, – но вы останетесь под моей защитой, пока я не удостоверюсь, что вы дома и в безопасности, леди Меррин.

Разозлившаяся Меррин изо всех сил пыталась освободиться.

– Мне будет безопаснее где угодно, но только не с вами, – резко возразила она.

Гаррик засмеялся:

– Давайте не будем это проверять.

Он стукнул по крыше кареты, и лошади тронулись с места. Гаррик откинулся на спинку сиденья, элегантно закинул ногу на ногу и посмотрел на Меррин.

– Что вы делали в этой тюрьме? – поинтересовался он.

– Я удивлена, что вы спрашиваете, – обиженно сказала Меррин. – Вы же сами там побывали как раз перед моим приходом, не так ли? Вы принесли доктору Саутерну бутылку джина, чтобы он напился и ничего не вспомнил!

Меррин ждала возражений, но Гаррик ничего не отрицал. У него на губах заиграла грустная улыбка.

– Чтобы застать доктора трезвым, боюсь, вам надо было прийти раньше семи утра.

– Он сказал, что вы его часто навещаете, – проговорила Меррин. – Без сомнения, чтобы удостовериться, что у него вдосталь спиртного.

Улыбка Гаррика стала еще шире.

– Я действительно его навещаю, – согласился он. – Не важно, по какой причине.

– Он также сказал, что вы выкупали его из тюрьмы.

– И это тоже правда, – согласился Гаррик. – Я платил за него долги, когда он в последний раз оказался в тюрьме, и в предыдущий раз тоже. – Гаррик вздохнул. – Доктор Саутерн много лет был нашим семейным врачом. Вернувшись в Англию, я обнаружил, что он перестал практиковать из-за своей слабости к спиртному. Я пытался ему помочь. Заплатил за него долги. Навещал его в тюрьме. – Гаррик пожал плечами. – Я быстро понял, что ничего не могу для него сделать. Доктор предпочитает тюрьму, потому что там ему все знакомо. Он чувствует себя там в безопасности. У него есть пища и крыша над головой. Если я его выкупаю, он снова начинает искать себе убежище. – Гаррик сжал губы. – Доктор – несчастный человек, но его проблемы не на моей совести.

– Он у вас в кармане, – возразила Меррин, – подкупленное вами послушное создание. – Ей было горько и тошно. Она заметила в глазах Гаррика что-то похожее на жалость и сожаление, но это еще сильнее ее рассердило. – Я вернусь, – пообещала она. – Я найду способ заставить его разговориться.

– Я бы этого не советовал, – произнес Гаррик. – Вы видели, что случилось сегодня. В следующий раз вы можете нажить себе еще большие неприятности.

– Я бы убедила их меня выпустить, – сказала Меррин.

Гаррик без всякого предупреждения схватил ее, его пальцы больно впились ей в предплечья. Все случилось так внезапно, что Меррин ахнула.

Она никогда еще не видела Гаррика в таком гневе. На мгновение ей показалось, что он будет трясти ее как тряпичную куклу. Его глаза почернели от злости, губы сжались. Она чувствовала, как от него исходит напряжение.

– Убедили бы их? – выкрикнул он. – И чем именно? У вас не было денег, вы могли предложить им в качестве платы только одно. – Фарн оглядел ее, оскорбительно прицениваясь. – Вы готовы заплатить за вашу свободу парой похотливых вольностей?