и улыбка его была светлой и невозмутимой. А я нахмурилась еще больше, не понимая, почему он говорит об этом так, будто чуть ли не на сто с лишним процентов уверен, что мысль сменить город никогда не посетит его голову.

Я бы не стала говорить о подобных вещах с такой уверенностью, как если бы это был уже раз и навсегда решенный вопрос. Хотела возразить ему, как вдруг из колонок раздались фанфары. Мы обернулись и увидели выходивших на сцену ведущих: девушку в коротком красном сарафане и молодого человека в светлой рубашке и джинсах. Концерт начался. Руки Саши соскользнули с моих плеч. Боковым зрением я заметила, что он отошел на пару шагов в сторону, и теперь все его внимание тоже было приковано к сцене.

Ведущие, к счастью, не распинались перед зрителем в душещипательных речах, даже пару раз удачно пошутили. Их неформальный внешний вид говорил сам за себя: никакого приевшегося официоза. Не было заезженных сценариев и речей: нас поприветствовали коротко и энергично и сразу же пригласили на сцену кавер-группу, ради которой большинство и собралось сегодня здесь.

Мне было очень любопытно послушать этих ребят. Они выпрыгнули на сцену, широко улыбаясь и размахивая руками перед расшумевшейся публикой. Видимо, их популярность в таком маленьком городке, как наш, подскочила до запредельных высот: встретили группу достойно. Криками, свистами, улюлюканьем. Мы с Гитой переглянулись и захихикали, а Саша лишь усмехнулся, наблюдая за тем, как музыканты устраиваются на своих местах.

Их было четверо, и, что мне понравилось больше всего, за ударными инструментами сидела девушка: высокая, улыбчивая, яркая, с обесцвеченными передними прядями, в рваных джинсовых шортах и широкой футболке со спущенным плечом. Парни стояли с гитарами в руках, и я уже приготовилась ко взрыву звуков, какофонии музыки, криков и действий, однако большинство песен — нужно сказать, действительно широко популярных — звучали скорее мелодично.

Мы выкрикивали давно знакомые тексты и танцевали под заводные мотивы, вытянув руки вверх и энергично двигая бедрами. Саша не стоял в стороне, а зажигал вместе с нами. Мы образовали маленький круг из трех человек, танцевали, пели, смеялись, и нам было хорошо вместе. Прямо как раньше. А когда исполнялись медленные или даже грустные песни, вся площадь разворачивалась к сцене, включала фонарики на телефонах, поднимала их наверх и плавно раскачивалась в такт мягко звучащей мелодии.

Это было в самом деле атмосферно. Я получила огромное удовольствие, слушая знакомые песни в свежем исполнении.

Когда праздник уже вот-вот должен был завершиться, солист подошел к стойке, закрепил на ней микрофон и, подмигнув стоящим недалеко девчонкам, которые хором завизжали ему в ответ, на всю площадь объявил парный танец.

Народ расступился, оставив небольшое свободное пространство у сцены, и его вполне хватило для того, чтобы несколько пар вмиг заполнили площадку, вливаясь в импровизированный быстрый танец. Молодые люди ловко кружили девушек, легкие юбки которых взлетали и колыхались от каждого их движения. Стремительные вращения, широкие улыбки, сверкающие в этой яркой карусели танца, страсти и смеха.

Это выглядело ярко, искусно, почти головокружительно.

— Лиз.

Приглушенный музыкой и криками вокруг голос Гиты заставил меня оторваться от движущихся в динамичном танце пар и повернуться ней. Она кивнула головой в сторону и слегка помахала телефоном в руке, повышая голос, чтобы я могла услышать ее:

— Я отойду, ладно? Мне позвонили. Скоро вернусь.

Кивок в ответ, и Гита скользнула в глубину толпы, теряясь среди силуэтов, а мой взгляд снова устремился на танцующих. Я смотрела на этот живой водоворот, чувствуя, как захватывает мое дыхание и на губах невольно появляется улыбка.

Парные танцы всегда были моей маленькой слабостью, но если мне самой не слишком часто удавалось принять участие в подобном, то наблюдать за ними, чувствуя легкую зависть, я могла бесконечно.

Парные танцы — синоним к слову «чувства». Или к слову «страсть». Это аксиома. Истинная, практически совершенная. Нерушимая.

Они двигались так слаженно и гармонично, при этом легко попадая в быстрый темп звучавшей песни. И вот кто мог бы подумать, что это всего лишь простая импровизация? Я смотрела на них, осознавая это, и не могла оторваться, любуясь, рассматривая каждую кружащуюся в танце пару, понимая, что хотела бы оказаться сейчас среди них.

Кто-то легонько дернул меня за платье, сбивая с мысли. Я опустила взгляд, замечая, что Саша стоит рядом и держится за мою юбку кончиками пальцев, и приподняла брови, задавая ему немой вопрос.

— Твое платье отлично подходит для таких танцев, — пояснил он негромко, но так, чтобы я услышала его.

И почему я не подумала об этом раньше? Платье действительно будто только для этого и было создано. С облегающим грудь лифом и расходящейся веером от талии юбкой до колена. Если бы меня так же, как этих девушек на площадке, закружили в танце, моя юбка красиво взлетала бы, раскрываясь при каждом повороте.

— Кажется, да, — улыбнулась я ему.

Саша снова легонько потянул меня за платье.

— Покрутись.

— Зачем? — Я непонимающе сдвинула брови, а Воскресенский склонил голову набок, не прекращая улыбаться.

— Посмотрим, как оно кружится.

— Поверь мне на слово, оно прекрасно кружится.

Саша, наверное, хотел сказать мне что-то в ответ. Он уже открыл рот, но не успел произнести ни слова, потому что стоящий рядом мужчина средних лет неожиданно прервал нас.

— Молодой человек, чего же вы стоите? — искренне изумился он, и мы с Сашей уставились на него, повернув головы. — Пригласите уже свою девушку на танец.

Сердце сорвалось вниз. Просто раз — и все. Билось теперь где-то в районе пяток, ударяя в невысокую шпильку моих туфель.

«Свою девушку».

Эти слова продолжали звучать в моей голове, перекрывая разом весь шум вокруг. И звучали так… дико. Дико и необычно. Слишком давно меня не называли девушкой Воскресенского. Сейчас мысли отчего-то метались и путались. Носились как угорелые, сбивая друг друга, теряясь в ворохе остальных.

— Да без вопросов! — послышался вдруг веселый голос Саши, и я не успела переспросить, в каком смысле было сказано это «без вопросов».

Вообще ничего не успела.

Только собралась взять себя наконец в руки и гордо сообщить незнакомому мужчине, все еще смотрящему на нас со своего места, что я вовсе не девушка Воскресенского, как вдруг на моем запястье сомкнулись теплые пальцы. Они мягко потянули меня в сторону сцены, и я подчинилась, двинувшись следом, с замирающим сердцем понимая, что за руку меня держит именно Воскресенский и ведет прямо в этот движущийся,