не позволяет себе многого.

Толкаю дверь, которая ведет в библиотеку. Там, в дальнем углу, стоит старый инструмент. Отец для мамы привез… давно.

Вздрагиваю. Пора бы забыть того отца. Сейчас он изменился, и, уверен, обратного пути нет.

Облокачиваюсь на дверной косяк и не могу сдержать улыбки. Мама сидит и наигрывает медленную, тихую мелодию. Что-то напевает под нос, слов не разобрать, но в груди становится тепло.

Наслаждаюсь простым звуком маминого голоса. Сидит, как всегда, собрана с иголочки. Светлые волосы зачесаны в аккуратную косу, светлая шелковая блузка и строгие брюки.

Жене губернатора даже во время сна надо выглядеть на все сто. Так она часто говорила после того, как отец стал этим самым губернатором.

Откашливаюсь, чтобы дать знать, что мама не одна.

Мама вздрагивает и поворачивается ко мне.

Сначала лицо выглядит испуганно, но при осознании, что это всего лишь я, мама расслабляется и вскакивает со стула.

– Сынок, – спешит навстречу и ныряет в мои раскинутые руки.

– Привет, ма, – я утыкаюсь носом в её макушку.

Она ниже меня на голову. И в этот момент вспоминаю Снежинку. Как так же она мне в грудь дышала.

Трясу головой. Не время.

– А ты почему не в школе? – поднимает на меня вопросительный взгляд карих глаз.

Дергаю плечом.

– Решил к тебе прикатить. Нельзя?

– Можно, просто я думала, ты, как всегда, на выходных. Голодный?

Замечаю, что круги под глазами стали темнее и она словно немного скинула в весе.

– Мам, сама-то когда в последний раз ела?

Она хмурится, и от этого хочется стукнуться лбом об стену.

– Кажется, утром, – извиняющаяся улыбка.

– Пойдем, кушать хочу, обед пропустил сегодня в школе. Составишь компанию?

– Конечно, посижу с тобой.

– Не, мам, надо покушать, а не просто посидеть.

– Яр, ну что ты со мной как с маленькой? – хмыкает мама. – Вообще-то, ты мой ребенок.

– Ну а как, если ты вон поесть забываешь.

– Ой, да просто книгу интересную нашла и счет времени потеряла, – отмахивается и цепляет меня за руку.

Иногда мне кажется, что передо мной совсем маленькая девчонка. Такая же наивная и непосредственная. А ещё за которой нужен контроль круглосуточно, потому что вот... поесть она забывает. А у самой синяки под глазами.

Спускаемся на кухню, и мама начинает шуршать в холодильнике.

– Есть жаркое, есть плов, есть борщ. Что хочешь?

– А ты?

– Да я не знаю, не голодная что-то. Может, позже?

– Сейчас и со мной. Давай жаркое.

Мама радостно улыбается и ставит разогревать порцию мне. Подхожу к плите и накладываю вторую порцию.

– Сынок, я не голодна.

– Мне тебя с ложечки покормить?

Усаживаю маму за стол и ставлю тарелки. Наливаю сок в два бокала и сам усаживаюсь.

Мама натягивает рукава блузки и берет вилку. Но я все равно замечаю темный след на запястье и стискиваю вилку в руке.

Прокусываю щеку, и рот наполняется вкусом крови.

– Это что такое? – тыкаю вилкой в синяк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мама снова натягивает рукав и краснеет. Откладывает прибор в сторону.

– Это я ударилась.

Вижу по отведенным глазам, что врет, и в груди неприятно колет.

– Об отца?

Мама испуганно охает и поднимает на меня взгляд полный паники.

– С чего бы об отца? Нет, о стол.

У самого аппетит пропадает. Отшвыриваю вилку в сторону и зарываюсь пальцами в волосы.

– Мам, когда ты уже от него свалишь? Ну он же тебя ломает как тростинку.

– Ярослав, не говори так, он твой отец, – возражает мама, но меня уже несет.

Ненависть к тому человеку, который был моим отцом, топит с головой. Вскакиваю со стула и упираюсь ладонями о стол.

– Мам, он тиран и козел, который думает, что весь мир у его ног.

Мама обхватывает себя за плечи и тяжело сглатывает.

– Ярослав, твой отец просто устает, но он все делает для того, чтобы мы ни в чем не нуждались, – голос дрожит, и мне хочется выть от бессилия.

Потому что я не могу взять её и утащить от отца. Некуда!

– Когда ты это прекратишь?

– Ярослав? А ты почему не на учебе?

Мама вжимается в стул, а я выпрямляюсь и встречаюсь взглядом с отцом.

– А мне что, домой нельзя приехать? – в голос проникают злые нотки.

Отец сжимает челюсть и бросает взгляд на притихшую маму.

– Твои дни – это выходные. В будние дни ты должен быть прилежным учеником.

Прищуриваю глаза и шагаю навстречу к отцу. Мы с ним одного роста, и я могу беспрепятственно смотреть ему в глаза.

– Чтобы не позорить великого и ужасного губернатора Бородина? – дерзю.

Спецом. Чтобы вывести его из себя. Правда, что я буду делать с разозленным отцом, я не решил, но мне все равно.

Я тоже злюсь из-за того, что он сотворил со мной и мамой. Во что превратил нашу семью.

Никогда не думал, что буду приходить домой с опаской и ненавистью, жгущей все внутренности огнем.

– Ты как со мной разговариваешь? – и это работает.

Отец заводится с пол-оборота.

– Ярослав, – тихий голос мамы никак не успокаивает.

Наоборот, становится ещё больнее за неё.

– Молчать, – рявкает отец.

– А может, это тебе замолчать уже и оставить нас в покое?

Отец стреляет в меня взбешенным взглядом. Но я его не боюсь.

– Мне кажется, ты забываешься, сын.

Делаю ещё шаг к нему и чуть ли не вжимаюсь в его грудь.

– Знаешь, я каждое утро просыпаюсь с сожалением, что я твой сын. Раньше гордился, а сейчас тошно становится. Что хорошего в том, чтобы быть сыном такого козла, как ты?

Мама снова охает.

– Ярослав, не надо.

Отец поворачивается к маме, и его глаза полыхают ненавистью.

– Видишь, в кого ты превратила сына?

– А что ты маме сразу высказываешь? Я уже вполне взрослый, чтобы поговорить с тобой как мужчина с мужчиной, – в комнате воздух накаляется от искр, которые от меня летят.

Отец сжимает кулаки, стискивает челюсть так, что я слышу скрип зубов.

– Ещё слово и… – отец замолкает, но я вполне могу себе додумать, что он может мне сказать.

Но все же решаю и дальше его бесить.

– И что? Заберешь карманные деньги? Перестанешь платить за учебу? Что ты