Но они вернулись. Странно, я не слышал ни шума винтов, ни других звуков, они просто появились из зарослей, сияя улыбками на черных рожах, словно два веселых ангела смерти.

– Готово, – сказал Абе, откупоривая фляжку и делая несколько больших глотков.

– Вертолет? – недоверчиво спросил итальянец.

– Маленький «Белл». – Мбопа довольно хихикнул. – Эти остолопы бросили его на неохраняемой площадке. Не боевой, видимо, для облетов водохранилища, но нам и такой сойдет.

Вот почему я ничего не слышал. Микровертолетик «Белл» летает практически бесшумно, и, если они сели метрах в трехстах, до нас не донеслось ни звука. Странно только, что ничего до сих пор не заметили на ГЭС.

– Жирного бросим? – спросил итальянец. Карунга заскулил и всплеснул руками, но Мбопа оборвал его причитания:

– Нет. Поднимет всех. Берите носилки, не будем задерживаться. Они могут выслать погоню, когда засекут нас на своих экранах.

Желтый вертолетик стоял на прогалине совсем недалеко, широкие лопасти винтов приветливо блестели в солнечных лучах, словно приглашая нас в полет. Работающий от миниатюрного реактора Бойла-Фсеппса, он использовался либо для контрольных облетов в заповедниках, либо для увеселений богатых граждан, которые могли себе позволить такую покупку. Мбопа его попросту украл. Что ж, интересно, чем кончится эта затея, особенно если учесть, что охрана ГЭС сядет на боевые машины и помчится за нами.

Нет, на земле я, наверное, все же не умру.

А вот в воздухе – запросто.

Маленький грузовой отсек вместил Коваленко, нашу поклажу и моего незадачливого толстяка. Мы сели в кабину – прозрачный пузырь, где на маленьком пространстве чудом умещались четыре кресла. На пилотское сел Абе, рядом с ним – итальянец. Мбопа поместился возле меня.

– Руки развяжите, – попросил я.

– Начнете буйствовать в кабине.

– Не начну. Я не дурак и не самоубийца.

– А вдруг?

Руки он мне не развязал. «Белл» раскрутил винты и лихо подскочил сразу метров на сорок, после чего пошел над лесом, медленно набирая высоту.

Наше спасение было в скорости – тяжелые боевые машины эту стрекозу вряд ли догонят, да и ракетой ее зацепить очень сложно. Абе оказался умелым пилотом – он мчался, похоже, погоня была ему не страшна. Однако где же погоня? По крайней мере, ни одного вертолета позади я так и не увидел. Странные люди эти юаровцы… Или все гораздо сложнее?

Времени для обдумывания своих подозрений в пособничестве с виду нейтральных ЮАИ режиму Нкелеле у меня было предостаточно, но толку от этого никакого. А вот надежды смыться я не оставлял. И когда впереди появилось озеро Ньяса и нагромождение зданий Чипоки, я понял, что делать это нужно сейчас.

Жаль дурака Карунгу, вот что. Как его-то бросить?

Вертолет сел прямо на центральной площади городка. Судя по тому, что мои надсмотрщики ничего не боялись, Чипока действительно вымерла, как это произошло со многими городами Центральной и Южной Африки – Блантайр-Лимбе, Хараре, Лилонгве, Тейте… Брошенные дома, скелеты автомашин на улицах, горы мусора, обезьяны, прячущиеся в развалинах. Нет, кто-то здесь, конечно, жил. И даже если они не умели сбить вертолет, то пустить нас на шашлык явно были бы не против. Мои мысли подтвердил Мбопа, который предупредил всех:

– Как только заметите движение, стреляйте. Может, мартышки, а может, и кто похуже. В мертвых городах разное бывает…

Тем не менее до самого порта мы не встретили никого

Порт был разгромлен. Четырехногий кран лежал поперек шоссе, подмяв под себя несколько легковушек и автобус, поодаль чернели глубокие воронки, успевшие зарасти травой. На тротуаре лежали рядком несколько скелетов, тут же – ржавые автоматы.

О пирс бились мелкие волны, от воды тянуло тухлятиной. Кое-где плавала вверх брюхом мертвая рыба. Почти все суда затонули – там и сям из озера торчали мачты и трубы, но у складов стояли с виду целые катер и яхта. Яхта называлась «Мвана Пво», а катер носил номер 205. Туда мы и направились.

Я ковылял по самому краю пирса, с ужасом думая, что будет, если свалюсь со связанными руками в воду. Еще больше я боялся последствий действия мутагенов, компенсаторы-то давно кончились… Но об этом думать можно было сколько угодно, а вода – вот она, колышется рядом…

– Сидеть, – велел итальянец.

Я опустился на нагретый солнцем настил, а Абе и Мбопа отправились обследовать катер. Они возились на катере минут пятнадцать, после чего Мбопа высунул голову из люка и сказал:

– Поплывет. Такое впечатление, что его не так давно использовали.

– Кто? – спросил я.

Итальянец сверкнул глазами, но Мбопа улыбнулся и объяснил:

– Контрабандисты. Охотники за головами. Диверсанты. Кто угодно. Это ничье озеро.

По хлипкому трапу я спустился на катер и сел на корме, возле мотка каната и пустых пластиковых банок. Коваленко унесли в каюту. Абе отвязал веревку; чихнув, зарычал мотор, и катер стал разворачиваться.

Мы пошли вдоль самого берега, лавируя между затонувших судов. Наконец исчез городок, потянулся заросший берег. Катер шел не слишком быстро, километров восемьдесят в час, притом в двигателе что-то периодически хлопало и он срывался, лязгал и дребезжал, но при этом исправно тащил нас вперед. Спустя некоторое время прошли устье Лилонгве. Если мы будем и дальше идти вдоль берега, то ничего больше не увидим – только мелкие деревни, вернее всего – брошенные…

Мои мысли подтвердил Мбопа, вылезший из рубки и присевший рядом.

– До Нкота-Кота мы доберемся без особых трудностей, – сказал он. – Следят в основном за воздухом, а на воде есть вероятность разве что нарваться на патрульный катер или фрегат, но их тут почти не бывает. Жрать охота. Порыбачить, что ли?

– Местную рыбу можно есть? – недоверчиво спросил я.

– Тилапия как водилась здесь в изобилии, так и водится, – хохотнул Мбопа. Он заметно повеселел после того, как мы удачно похитили вертолет и обнаружили катер. Правда, все эти чудеса меня наводили на мысль о тщательно спланированной операции, но никаких доказательств в подтверждение я не имел. – И ничего с ней не стряслось. Можем отведать жареной рыбки.

И мы ее отведали. Мбопа раздобыл где-то леску – наверное, среди вещей запасливых владельцев катера – и прямо на ходу поймал пять крупных рыбин, которых и зажарил, разведя огонь на носу катера. Рыба местами обуглилась, а местами была совсем сырой, но я съел свою порцию жадно, без соли, запивая обеззараженной водой из фляги с таким удовольствием, с каким не ел в лучших ресторанах Новой Москвы или Берлина. При этом я старался не вспоминать лишний раз об отсутствии компенсаторов и о том, чем эта рыба тут питалась.

Мотор по-прежнему задыхался и дребезжал, но катер шел вперед. Береговой пейзаж изредка оживляли звери, выходившие на водопой.