– Из-за того, что ты так хотела? Энни покачала головой:

– Нет, я ни слова не говорила. Но если бы встречи продолжались, наверное, я бы была недовольна.

– Даже если они просто друзья? – удивленно спросила Оливия.

– Боюсь, что да, – сокрушенно усмехнулась Энни. – Может быть, сейчас я поступила бы по-другому… но в те дни я чувствовала именно так. – Она помолчала. – Так что, если Кэри ревнует, я отчасти могу ее понять – особенно в том, что касается тебя.

– Потому что я не замужем?

– Не замужем, красива, умна – и при этом полная противоположность ей. И вам с Джимом есть о чем вспомнить.

– Да уж верно, – хмыкнула Оливия.

– Поэтому давай все-таки не будем судить ее слишком строго.

– Ты хочешь сказать – будем плясать под ее дудку?

– Может быть.

– Плясать под дудку Кэри – это означает быстренько собраться и уехать домой, – рассудила Оливия. – Энни, ты хочешь домой?

– Ничуть.

– Я тоже. – Тут Оливия заметила, что официант несет им омаров, и подняла бокал шардонне. – За нашего дорогого Джима, – тепло произнесла она. – Пусть Кэри даст ему столько счастья, сколько он заслуживает.

Поначалу семейная жизнь складывалась очень неплохо – оба были влюблены, и секс был в радость, а иногда просто восхитителен, если Кэри была в хорошем настроении и давала волю чувствам. Оба горели рвением создать семейный очаг. Пока Джим был в Нью-Йорке, Кэри подыскала в Бикон-Хилл прелестный особняк. Ко всему этому они только что открыли на Ньюбери-стрит рекламное агентство «Бомон – Ариас». И, что важнее всего, они уважали друг друга. Правда, эта составляющая их брака исчезла раньше других. После этого совместная жизнь начала медленно, но верно скатываться в преисподнюю.

Причиной всех бед была Кэри. Джим давно, еще до свадьбы, установил основной недостаток в характере Кэри – она непременно хотела быть главной, первой во всем, – но решил, что он достаточно любит ее, чтобы мириться с этим. Кэри столь же быстро заметила все недостатки Джима и собиралась полностью их искоренить. По мнению Кэри, это были лишь милые мелкие чудачества, которые она, с присущей ей энергией, вскоре сведет на нет. Однако мягкость, благодаря которой, признавала она, Джим и стал столь покладистым мужем, была исконной чертой его характера, укоренившейся глубже, чем предполагала Кэри. Джим был воистину добросердечным человеком, хотя и не слабохарактерным. Поэтому едва он распознал намерение Кэри переделать его, как в нем начала проявляться та же сила воли, благодаря которой Джим сумел выйти из семейного бизнеса Ариасов. Он мягко, но непреклонно отвергал все поползновения Кэри.

А Кэри стремилась настоять на своем даже в мелочах.

– Джим, милый, ты не можешь сегодня вечером надеть этот галстук, – сказала она однажды, когда в начале второго года совместной жизни они собирались на ужин к ее родным.

– А что в нем плохого? – Джим оглядел себя в зеркале над камином. Галстук был очень хорош, чистый итальянский шелк, темно-синий, с аккуратным узором из веселых розовых крапинок. – Я его только сегодня купил.

– Правда? – Кэри нанесла завершающий штрих тональной пудрой. Она всегда уделяла много, может быть, даже слишком много внимания своей внешности. Что ни говори, обыкновенная женщина не возбуждает чрезмерного любопытства у окружающих; красавице же приходится всегда быть начеку. Кэри до сих пор помнила тот миг, когда Джим впервые увидел ее и влюбился с первого взгляда. Она не питала иллюзий относительно того, какие чувства испытал бы он или другие влюбленные в нее мужчины – а таких было немало, – будь она одета в скромный домашний халатик. Теперь, разумеется, Джим принадлежал ей. Он, конечно же, не станет возражать и даже вряд ли заметит, если волосы у нее вдруг станут блестеть меньше, чем обычно, или на носу появится хоть намек на – боже упаси! – прыщик. И тем не менее Кэри предъявляла к своей внешности такие же суровые требования, как и ко всем прочим деталям своей частной и профессиональной жизни.

– Где ты его взял? – Она снова вернулась к разговору о галстуке Джима, слегка коснувшись «Шанель № 5» запястий. Относительно духов у Кэри были строгие правила. Она не имела ничего против более современных ароматов, но для вечеров с родителями или другими истинными бостонцами подходила только настоящая классика.

– В одном магазинчике на нашей улице. – Джим намеренно не желал понимать, куда она клонит.

– В каком магазинчике? – Кэри встала. – Давай я схожу и поменяю его.

– С какой стати?

– Но ведь он ужасен. – Она нежно улыбнулась ему. – Знаешь, твой вкус иногда бывает не на высоте.

Джим снова посмотрел в зеркало:

– А мне нравится. Кэри вздохнула.

– Ну ладно, если уж он тебе так нравится…

Джим понимал, что она специально оборвала последнюю фразу. Кэри давала ему возможность рухнуть на колени и сказать, что если ей не нравится этот галстук, то какой смысл носить его. Месяцев шесть назад Джим так бы и поступил, но теперь на карту были поставлены принципы, поэтому он промолчал и остался в галстуке.

Кэри хотела, чтобы в агентстве «Бомон – Ариас», так же как и дома и в совместных путешествиях, все делалось так, как нравится ей. Джим, обычно покладистый, не раз пытался внушить ей, что, по его мнению, брак не должен лишать кого-нибудь из них права на собственный выбор. Он все старался ей объяснить, что различия во вкусах и характере – не беда, а преимущество. Но со временем Кэри становилась все более непреклонной. Если супруг осмеливался возражать ей, она топала изящными ножками в безупречных туфельках и закатывала скандал.

Но, разумеется, не на людях. На публике Кэри Бомон-Ариас представала в образе безмятежной, довольной жизнью супруги, которой выпало счастье сделать блестящую карьеру и при этом найти самого восхитительного мужа и партнера во вселенной. Все друзья, знакомые и коллеги сходились во мнении, что Кэри и Джим созданы друг для друга, что их брак заключен на небесах и там по сей день и пребывает. Но когда они оставались наедине, ее лицо становилось все более и более уродливым, ибо Кэри была не просто избалована, не просто помешана на совершенстве, не просто любила повелевать – она была сущей мегерой. И когда примерно через год после свадьбы она начала понимать, что ей до сих пор не удалось окончательно прибрать Джима к рукам, Кэри поступила с ним так, как обычно поступала с теми, кто становился ей поперек дороги. Она принялась его унижать.

– Знаешь, сегодня ты выглядел страшно нелепо, – однажды заявила ему Кэри.

Они только что вернулись домой и, налив по бокалу мартини, сели отдохнуть в своей изысканно меблированной гостиной. Джим снял пиджак, ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и как раз собирался скинуть ботинки.

– Что, прямо весь день? – поинтересовался он, стараясь сохранять спокойствие.