– По-моему, я где-то потеряла свой стоп-кран, – со смешком заметила девушка, чувствуя себя на удивление легко и свободно.

Напряжение, до этого неотступно преследовавшее ее, отступило, словно его и не было. И Трини получала от вечера истинное удовольствие.

– Ты даже не представляешь, как меня радует это известие, – вкрадчиво произнес Брукс, поглаживая ее руку.

Легкая дрожь пробежала по ее телу, вызывая мурашки, словно прохладный ветерок вдруг ворвался в закрытое пространство зала и пронесся по разгоряченной коже. Трини подняла на Джонатана затуманенный взор. И увидела то, о чем и так догадывалась. В глазах мужчины полыхала страсть, разжигая внутри нее угольки успокоившихся на время чувств и превращая их в постоянно растущий, незатухающий огонь.

– Что-то здесь стало душно... – Убрав руку, Трини помахала ею перед лицом, тщетно пытаясь остудить пламенеющие щеки.

Брукс тепло улыбнулся, разглядывая ее.

– Я знаю одно место, где нам действительно будет хорошо, – поделился он.

– Да уж, – фыркнула девушка, – нисколько в этом не сомневаюсь.

– Ты опять думаешь обо мне плохо? – Он в притворном удивлении вскинул бровь.

– И не хотела бы, но факт остается фактом, – констатировала Тринити, – ты совершенно неисправим.

– Быть может, как раз поэтому я тебе и нравлюсь, – предположил он, и во взгляде его читалось лукавство.

– Кто знает, – она пожала плечами, – честно говоря, я сама не знаю. Просто случилось то, что случилось, и никуда, похоже, мне от этого не деться.

– Тогда пойдем? – Он с вызовом посмотрел на нее.

И Тринити прочла не только приглашение в его глазах. Но и нежность, ласкающую ее лицо, и еще какое-то чувство, которому она так и не смогла дать определение. Пожалуй, она и не хотела этого делать. Потому что боялась – если раскроет истинность обращенных к ней эмоций и намерений, то растеряется и не сможет ответить на них. Рассудив, что незнание будет для нее более благоприятным, Трини отвела взор и, немного помолчав, произнесла:

– Я с тобой...

Они любили друг друга. Сначала осторожно и немного неловко. Потом самозабвенно и несдержанно. Словно двое изголодавшихся в одиночестве людей обрели наконец то, к чему стремились долгое время.

Трини казалось, что чувства ее накалены до предела. То волнение, которое только зарождалось от осторожных прикосновений партнера, концентрируясь где-то внизу живота и отдаваясь эхом в груди, заставляло ее сердце учащенно биться, а руки – дрожать от невозможной целомудренности, внезапно охватившей ее. Она аккуратно, словно боялась сделать ему больно, касалась его рук, ощущая сильные мускулы, спрятавшиеся под упругой кожей, и осознавая всю ту силу, которой он обладал и которую сдерживал, чтобы доставить ей удовольствие. И это знание умиляло ее...

Они были словно двое подростков. Очень хотевших наконец соединиться и отчаянно боявшихся сделать что-нибудь не так.

И Брукс, и Тринити, несмотря на свой опыт, будто растеряли все навыки и действовали на уровне интуиции и чувств. Их поцелуи были сначала робкими и немного бестолковыми, но, несмотря на это, они все равно сумели разжечь ту страсть, которая только и ждала момента, когда будет ей позволено выплеснуться наружу и показать, насколько она яростна и непредсказуема.

И вот уже желание охватило их с такой силой, что не было мочи ждать. Оба они, точно окончательно осознав всю бесповоротность ситуации, забыли о своей ложной неопытности. И это было правильным. Потому что позволило им наконец испытать то наслаждение, о котором они так долго мечтали...

Он медленно вошел в нее, самозабвенно погружаясь внутрь ее женского лона, ощущая всю любовь, которая была сконцентрирована внутри этой женщины. Трини застонала, приподнявшись и обхватив ногами его упругие ягодицы. Она старалась почувствовать его как можно глубже, потому что только так представлялось ей возможным испытать всю полноту той близости, которая была им дана.

Его обнаженное тело соприкасалось с ее, и каждое касание содержало в себе ключ к небывалым ощущениям, погружавшим их обоих в бездну невероятного блаженства.

Дыхание Брукса участилось. Чувствуя напряжение, стремительно нарастающее в нем, которое передалось и ей, Тринити постаралась приподнять бедра. И сильные удары его плоти, которые она ощущала внутри себя, стремительно приближали ее к пику наслаждения.

Не пытаясь сдерживать эмоции, она стонала и царапала его спину, потому что ей казалось, что это поможет хоть немного отдалить момент неотступно надвигавшегося экстаза. Но вот движения Джонатана убыстрились, и с последними ударами его плоти Трини почувствовала, как неземное наслаждение затопило ее, заставляя изможденное ласками тело содрогаться от волн блаженства, погружая ее душу в нирвану...

Она удивленно приоткрыла глаза.

Как будто ничего не изменилось. Все тот же потолок угадывался в полумраке комнаты. И мебель вроде бы была на месте. Что было довольно странно. Ведь ей казалось, что только что пронесся ураган, сметая все на своем пути...

– Что это было? – негромко спросила она, повернув голову в сторону Брукса, раскинувшегося рядом и довольно улыбающегося.

Он посмотрел на нее и неспешно перевернулся на бок. Медленно провел рукой по ее округлой груди, поиграв с соском, который сразу же возбужденно откликнулся на эту ласку. Застонав, Трини откинулась на подушку, чувствуя, как руки Джонатана гладят, ласкают ее тело, то отыскивая самые отдаленные уголки, то вновь возвращаясь к более открытым участкам.

И эти игры заставляли ее забыть обо всем. Потому что вызывали трепет, а также умело разжигали пламя желания. Мучительное напряжение вновь зарождалось внутри нее, ввергая девушку в новый цикл сладострастных ощущений. Каждая клеточка ее тела была накалена. Любое прикосновение Брукса несло возбуждение, нарастающее внутри нее с каждым новым касанием. И словно догадываясь об этом, он старался действовать медленно, побуждая Тринити с нетерпением, держащим ее чувства в напряжении, ожидать его следующего прикосновения.

И она подчинялась ему. Потому что не было пытки сладостнее этой. И Трини жаждала, чтобы она продолжалась, пронзая ее короткими вспышками наслаждения и вновь отдаляя от него...

Губы Джонатана исследовали ее тело, прекрасное в своей наготе и беззащитности перед ним. И он знал это, а потому старался довести ее до исступления, когда она уже не сможет больше ждать, и тогда... тогда он возьмет ее, такую доступную и обворожительную... жаль, что не хватало времени налюбоваться ею...

Они вновь и вновь занимались любовью. И никак не могли насытиться друг другом. Словно каждый из них всякий раз представлялся партнеру в совершенно ином образе, обладая новыми чертами характера. Как такое было возможно? Никто из них, хоть на мгновение задумавшись об этом, не дал бы правильного ответа. Но надо отдать им должное, ни Джонатан, ни Тринити не могли размышлять ни секунды, пока находились рядом. Потому что только желание доставить удовольствие партнеру и самому вкусить наслаждение руководило всеми их действиями, заставляя ежесекундно меняться и быть изощренными в любви.