помогал Вам с уроками! Или, когда Вам требовался мужской совет, Эмиль Юльевич не отказывал в помощи?

— По поводу уроков отчасти Вы правы, — не стал спорить Денис. — Когда отец был дома, а я возвращался из школы с очередной «двойкой», он сразу же выяснял, по какому предмету я так «отличился», а затем превращался в настоящего учителя, садился рядом и начинал подробно объяснять всё, что я не понял на уроке.

— Это касалось только биологии и химии? — уточнил Тимофей Савельевич, изображая из себя заправского журналиста.

— Отчего же? Не только, — ответил Денис. — Порой мне казалось, что отец был одинаково силён во всех предметах: от математики до музыки. Вы знали, что он свободно говорил на четырёх иностранных языках? — обращаясь к Тимофею Савельевичу, спросил Денис.

— Да, такие сведения у меня имеются, — подтвердил свою осведомлённость наш герой. — Вероятно, Вам тоже передалась способность к языкам?

Денис усмехнулся.

— На мне природа решила отдохнуть! Мне и биология-то с трудом давалась, не то, что остальные предметы. Разве что с физкультурой всегда был полный порядок.

— Тоже неплохо! Мальчику важно иметь хорошую физическую форму! Вы, наверное, и сейчас продолжаете заниматься спортом?

— Увольте! — без энтузиазма ответил Денис. — Профессиональным спортсменом мне всё равно никогда не стать, так зачем же тратить время и силы на то, что не будет приносить доход?

— А, позвольте спросить, кто Вы по профессии? Пошли по стопам отца? — спросил Тимофей Савельевич, решив, что этот более важный вопрос будет сейчас уместен.

— Как сказать, — нехотя проговорил Денис. — Я учился в медицинском. По желанию отца, разумеется. Но со временем понял, что наши с медициной пути расходятся, чем страшно огорчил моего папочку.

— Что ж, не всегда детям нравится то, что их родителям, — сказал Тимофей Савельевич, чтобы поддержать Дениса. — Нельзя принуждать наших отпрысков проживать ту жизнь, которую мы хотели бы прожить сами.

После этих слов на лице Дениса появилось одобрение.

— Повезло Вашему сыну! Вы ведь не заставили его выбрать ту же профессию? Или он тоже журналист?

— Нет, он не журналист, — нисколько не слукавив, ответил Тимофей Савельевич.

— Уже хорошо! — удовлетворённо отметил Денис. — Хоть одному парню повезло! Или у Вас есть и другие дети, которых Вы использовали, чтобы потешить свои амбиции?

— Нет, сын — единственный мой ребёнок, — ответил Тимофей Савельевич и тут же задал тот вопрос, ради которого он и приехал. — А Вы — тоже единственный ребёнок Эмиля Юльевича?

— Конечно! — не моргнув глазом и ни на секунду не заколебавшись, ответил Денис. — Вы же вроде должны готовиться к интервью? Неужели Вы не выяснили такой простой вопрос, прежде чем ехать сюда?

— Разумеется, вся информация у меня имеется, — не стушевавшись, сказал Тимофей Савельевич. — Но мне поручили провести это интервью буквально пару дней назад, поэтому не все сведения я успел перепроверить. Вот и решил уточнить у Вас, как у наиболее осведомлённого в этом вопросе человека.

На это Денис ничего не сказал, видимо, не считая нужным опускаться до столь очевидных объяснений.

— Прошу прощения за свою оплошность, но мой журналистский опыт убедил меня в том, что часто у мужчин, подобных Вашему отцу, бывает несколько браков и, соответственно, несколько детей, — невозмутимо продолжал Тимофей Савельевич, подойдя к основной теме своих расспросов. — Всё-таки Эмиль Юльевич был довольно-таки привлекательным мужчиной, одарённым учёным и талантливым преподавателем. Таких часто обожают юные студентки, — тонко забросил удочку наш герой, одновременно наблюдая за реакцией Дениса, но у того на лице не дрогнул ни одни мускул, поэтому Тимофей Савельевич решил быстренько смотать удочку, пока его не выставили за дверь. — Но я ни в коем случае не хочу бросить тень на репутацию Эмиля Юльевича! Все мои слова — это издержки профессии, заставляющей меня строить самые немыслимые предположения на пустом месте.

Сказав это, Тимофей Савельевич морально подготовился к тому, что сейчас его попросят уйти, но Денис Адам сохранил завидное самообладание.

— Моя мать была единственной женой и любимой женщиной моего отца, — строго сказал он. — Так что не стройте никаких иллюзий на этот счёт! Я понимаю, к чему Вы затронули эту тему. Тайная семья известного учёного — такая сенсационная новость отлично подняла бы рейтинг вашего журнала. Только я сомневаюсь, что школьникам, увлекающимся наукой, ведь именно так Вы охарактеризовали целевую аудиторию журнала, который представляете, будут интересны интимные подобности жизни человека, на которого они должны стремиться стать похожими! Вам, скорее, следует идеализировать образ моего отца, а не выставлять его лжецом и обманщиком!

Слушая эти слова, Тимофей Савельевич внимательно следил за Денисом, и вновь ощущение неестественности происходящего охватило его.

Что здесь не так? Сын заступается за репутацию отца, говорит правильные вещи, но было не похоже, что это шло у него от сердца. И тут Тимофей Савельевич понял, что так смущало его. Ему не давало покоя несоответствие фраз, произносимых Денисом, выражению его глаз. Ведь когда человек искренне негодует, то и глаза его либо щурятся, либо мечут искры. Порой даже меняется оттенок зрачков. Но взгляд Дениса был совершенно пустой, будто он повторял хорошо отрепетированную речь, совершенно не чувствуя того, что говорит.

Что было тому причиной? Не то ли, что Денис отлично знал историю жизни своего отца и то, что у него была дочь, рождённая его студенткой? Или Денис просто не испытывал к отцу тех чувств, которые полагается испытывать к кровному родственнику?

Эмиль Адам был публичной персоной, интерес к которой не утих даже после его смерти, и неудивительно, что Денису приходилось регулярно давать интервью и много рассказывать о своём отце. И чтобы не выносить сор из избы и не прослыть неблагодарным сыном, ему пришлось примерить на себя образ достойного наследника великого учёного, который всеми силами готов защищать праведное имя отца от любых грязных слухов и сплетен, которые часто сопровождают практически каждого известного человека.

Так ли это? Или всё же Денис всё знает? И Тимофей Савельевич решил закинуть ещё одну удочку в надежде, что Денис случайно проговорится.

— Вы абсолютно правы, и я ещё раз приношу Вам свои извинения за то, что позволил себе сказать лишнее, — произнёс наш герой. — Но в таком случае позвольте спросить Вас: не хотелось ли Вам иметь брата или сестру? Не тяготило ли Вас то, что Вы — единственный ребёнок в семье очень занятых родителей?

— Совершенно не хотелось, — тут же ответил Денис. — Меня вполне устраивало то, что я был единственным ребёнком своих родителей. Я никогда не чувствовал себя чем-то обделённым, ведь у меня с детства было много друзей, с которыми я всегда проводил время,