Я наливаю чай в кружку. Никогда не разбавляю его кипятком. Это, на мой взгляд, варварство. Следует сразу заваривать чай нужной тебе крепости и не давать ему настаиваться слишком долго, пяти минут обычно более чем достаточно, потом чай начинает горчить.

Сажусь на стул у окна. За окном лежит снег. За моим окном всегда лежит снег, от времени года это не зависит. Наверное, штука в том, что снег мне нравится. Как будто вокруг облака.

Впрочем, сегодня снег лежит везде в городе. Ночью выпал, а растаять еще не успел. Люблю такие совпадения.

На моем кухонном столе стоит ваза с конфетами. Черный шоколад, пралине. Я не люблю есть, но на конфеты моя неприязнь не распространяется. Конфеты к чаю нужны непременно, без них нет праздничного настроения, а по утрам оно на вес золота. Я довольно серьезно отношусь к началу каждого своего дня.

Сделав первый глоток, я привычно думаю, что для совершенного удовольствия мне сейчас не хватает только хорошей книжки. Но книг в доме, где я иногда просыпаюсь по утрам, нет. Не знаю, почему. Теоретически, это легко исправить. Но руки не доходят. Просто не успеваю. Слишком много работы.

Ох уж эта работа. Лучше и не вспоминать.

Поскольку книжек нет, и взяться им прямо сейчас неоткуда, я включаю компьютер. В отличие от книг, он в этом доме есть. Что, собственно, неплохо, хотя, будем честны, несколько уменьшает мои шансы начать работу вовремя.

Ай, плевать.

…Сразу захожу в фейсбук. Он меня раздражает, но я все равно захожу туда каждое утро – в те дни, когда у меня есть утро. На самом деле, только из-за Тани. Чтобы ее читать. А иногда я пишу – тоже, собственно, только для Тани. Рассказываю ей то немногое, что могу рассказать. Всякие пустяки.

И сейчас я пишу: «Утро удалось. Снег за окном, чай на столе, и даже конфеты есть. Как в такой непростой ситуации заставить себя взяться за работу – вот вопрос».

«Карамба! – сразу же комментирует Таня. – Какие люди!»

Надо же. Обычно в это время Таню в сети не застанешь. Но сегодня мне повезло. Ну или наоборот, не повезло, учитывая, как трудно будет теперь заставить себя прервать переписку и заняться делом.

«Сто лет тебя тут не было», – пишет Таня.

Да прямо уж – сто лет. Если верить встроенному в компьютер календарю, с нашей последней встречи в комментариях даже недели не прошло.

Впрочем, по Таниным меркам, неделя – это, наверное, очень много. У людей быстрое время, особенно у занятых.

Мне нравится Таня. И дело, конечно, не в ее записях. Пишет она примерно такую же ерунду, как я. То немногое, что считает возможным рассказать. Таня служит в полиции, но если бы я этого не знал, ни за что бы не догадался: о работе в ее записях нет ни слова. Только о нашей переменчивой погоде, проделках кота Допельгангера и забавных разговорах, случайно подслушанных на улице. Еще Таня методично исследует городские кофейные автоматы и оценивает результаты их деятельности по двенадцатибалльной шкале, от «Адское смертоносное хрючево» до «Не так плохо, как хотелось бы» – это уже наивысшая похвала, удостоившихся ее кофейных автоматов в городе пока нашлось только два, в фойе больницы Скорой Помощи и в одном автосервисе на окраине. Первый я кстати проверил, действительно вполне ничего. До второго пока не добрался, но планирую буквально в ближайшие дни.

Но кофейные автоматы – это, конечно, неважно. Важно, что Таня мне нравится.

Мы не то чтобы по-настоящему знакомы, но я несколько раз ее видел. Во время работы, издалека. Таня маленькая, легкая, улыбчивая и вечно растрепанная, словно в ее волосах живет ветер. Хотя, собственно, почему «словно»? Может быть и живет. Ветры – странный народ, все со своим причудами, чего угодно можно от них ожидать.

Мне бы очень хотелось проверить, прячется в Таниных волосах ветер, или все-таки нет, но для этого пришлось бы подойти к ней поближе, а так поступать мне ни в коем случае нельзя.

Таня о наших с нею встречах, конечно, не знает. Для нее я – просто виртуальный приятель, с которым иногда можно поболтать. Она несколько раз признавалась, что я – ее самый любимый собеседник. Ясно, что преувеличивала, но я не против. Даже наоборот.

Иногда я думаю, как бы все сложилось, будь я кем-нибудь другим. Тогда я мог бы, например, предложить Тане совместную экспедицию по кофейным автоматам как-нибудь в выходной. Или, скажем, завести кошку той же породы, что Допельгангер, кажется, она называется «скоттиш фолд», «шотландская вислоухая», и деликатно подвести Таню к идее совместных котят. Ну или просто предложить ей выпить наконец вместе чаю, чего тут мудрить.

Это приятные и смешные мысли, они меня отрезвляют и одновременно вдохновляют, только я сам не знаю, на что именно. Но вдохновляют, определенно.

«Ничего себе у некоторых утро, – пишет тем временем Таня. – Уже вообще-то почти пять, закат скоро».

«Завидуй молча», – гордо отвечаю я. Но, спохватившись, что перегнул палку, тут же добавляю: «Просто некоторые особо бедные зайцы ложатся спать только в полдень. И при этом работы у них как было по горло, так и осталось по самое немогу».

Это я так подлизываюсь. «Бедные зайцы» – Танино любимое выражение. У нее все подряд «бедные зайцы», начиная от наделавших глупостей коллег и заканчивая сломанным кофейным автоматом.

«А забить никак нельзя?» – сочувственно откликается Таня.

«Забить всегда можно, – пишу я. – Но все-таки не нужно. От этого в мире может наступить полный бардак».

Иногда можно позволить себе говорить откровенно – при условии, что откровенность будет похожа на обыкновенный человеческий треп. В последнее время я преуспел в этом искусстве.

«Ты великий герой, – хвалит меня Таня. – Хоть и бедный заяц, конечно. Поможешь мне выбрать сумку?»

И не дожидаясь ответа, заваливает меня картинками. На картинках женские сумки, по большей части, смешные. Сумка в виде бутылки текилы, сумка в виде свернутого в рулон коврика, сумка, обвешанная шерстяными помпонами, сумка-кожаный жакет, сумка-прозрачное розовое ведро, сумка-черно-белый кот.

«Кота надо брать», – пишу я.

«Святые слова, – соглашается Таня. – Кота всегда надо брать, не задумываясь. Даже если он стоит две твоих зарплаты. В смысле моих».

«Так дорого? – изумляюсь я. – Но это же просто сумка!»

«Вот именно, просто сумка, – Таня рисует в конце фразы грустный смайлик, но тут же снова оживляется: – Зато смотри, что я тебе нашла! Тот самый Клаус Номи, которого ты, как мы в прошлый раз выяснили, не знаешь. Во всей своей красе сразу, чтобы тебя проняло. Он тут Перселла поет. Арию Гения Холода, не кот чихнул[8]. Слушай давай немедленно! Хочу знать, что ты на это скажешь».