Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По-видимому, дело зашло настолько далеко, что Реги и меня не стеснялся. Думал, что и я обо всём уже осведомлена.
— Я и не собираюсь связывать с ним свою жизнь! — закричала Эля. — А ты больше слушай сплетни местных баб! Я не ради него учусь в Школе Искусств! У меня, может, уже есть знакомые из высших сословий…
— Т-с-с, — Реги-Мон, усмехаясь, приложил ладонь к её болтливым губам. — Молчи об этом. Иначе зверь порвёт тебя на кусочки и ими же закусит.
— Он и людоед, к тому же?! — изумилась я, искренне поверив словам Реги.
— Нет, конечно! — засмеялся он, зорко наблюдая за побледневшей Элей. — Он пожиратель душ, скорее. Пошли, Эля, а то останешься голодной. Твой отец нажрётся в доме яств, а ты как же? Моя мама очень добрая и гостеприимная. И не бойся, Сэт редко когда навещает свою семью под этой крышей, — Реги так и назвал своего отца по имени, — У него где-то на окраине континента есть имение, насколько я осведомлён. С рабами даже. Мы с мамушкой давно уж с ним ничем не связаны. Я уж точно.
— Врёшь ты всё, — сказала я. — Он постоянно приходит сюда и ругается на твою маму. Я слышу это через открытое окно…
— Заходит иногда, — согласился Реги-Мон. — Когда знает, что меня там нет. Ругается, говоришь? Так это от жадности, что приходится давать деньги жене на пропитание. А она вдруг стала проявлять пристрастие к нарядам и к бытовому украшательству. Так что ей не всегда хватает на еду, на что он и злится. Ну, уж я-то не дам ему возможности бросить её без солидной компенсации за все те муки, которые она и претерпела из-за него…
— Разве ты не понимаешь, что она стала наряжаться и украшать дом, чтобы удержать его рядом с собой? — спросила я.
— Я не настолько тонко разбираюсь в женской психологии, — глаза Реги-Мона, и сами по себе яркие и похожие на крупные ягоды, замерцали затаённой яростью. Ясно, что не мать и не Эля были тому причиной, а отец Сэт-Мон.
Мы подошли к своему дому. Он резво бросился к лестнице, взбежал на свой этаж и уже оттуда крикнул нам, отставшим от него, — А то заходите, девчонки! Еды на всех хватит!
— Пошёл ты… — пробормотала Эля, — На Дальние Пески купаться.
Уже поднявшись на свой самый высокий, четвёртый этаж, я остановилась и задумалась обо всём и ни о чём конкретно. Глянув вниз с открытой площадки, я увидела, как во двор въехала машина Сэта, и его массивная фигура вывалилась из неё. Он остро глянул снизу на меня, как полоснул лезвием. Глаза, как и у Чапоса, очень пронзительные, брови сросшиеся, нос и губы крупные, надо лбом залысины. Ни за какие блага мира не смогла бы я вынести приближение подобного существа, случись такое несчастье. Умерла бы точно! А вот Эле тут не повезло. Её первым мужчиной стал этот, в общем-то, почти молодой, — он рано завёл семью, — загадочный и недобрый тип, то ли владелец скотобойни, то ли тайный владелец тайных же сокровищ в виде земель и рабов где-то очень далеко от столицы. И Эля не умерла, когда он опрокинул, распял её на траве у пляжа, вторгся в её хрупкое девичье тело своим чудовищным орудием, — нет, не мужчины, а скота! Всё выдержала, веселится и теперь, хотя и говорила, как больно ей было, страшно, как болел потом её живот, и возникло кровотечение…
Ай-ай! Как же это можно пережить? Как бы так прожить свою жизнь, чтобы избежать этого неизбежного ужаса, если женщина хочет заиметь себе детей, столь хорошеньких лопотушек и самых привязчивых созданий на этом свете? Кто говорил правду, Эля или бабушка? Эля, глупая авантюристка, решила опробовать свои чары на первом попавшемся? Включила свою игру как пробу актёрского таланта? В итоге стала жертвой лютого мясника…
Сэт неумолимо приближался, железная лестница под ним слегка вибрировала и поскрипывала. Он и телосложением, очень ладным в мужском смысле, напоминал Реги-Мона, если не брать в расчёт его возрастную брутальную огрубелость. Я с ненавистью отслеживала его неспешные шаги, радуясь тому, что Эля уже у себя, на втором этаже, где и находилось их жильё. Сэт уже не смотрел на меня, будто меня и нет поблизости. На краткое время он застыл у той двери, что вела на второй этаж, где и располагались в числе прочих жилые комнаты родителей Эли. Вероятно, раздумывал, не войти ли туда? Чего теперь-то ему скрывать? Но видимо, у него не было уверенности в том, что Эля там одна. Ведь там мог находиться и отец Эли. А как же Сэту, вероятно, хотелось побаловаться со своей малышкой, чтобы раз за разом впечатывать в неё всё глубже и основательнее рефлекс послушания ему, первому обладателю ею, уловителю её легковесной души…
Нет! Ничего этого нет! Эля и не сказала ничего конкретного. Она всего лишь бесстрашно садилась в его машину, коли он сосед. Ходила с ним обедать, раз приглашал опять же по-соседски, где он и курлыкал о своих неустанных розысках бедной матери Эли, попавшей кому-то в криминальное рабство. А если… а если этот Сэт отлично знает, где мать Эли? Он же со слов своего же сына и сам является рабовладельцем таких вот несчастных людей, не одних лишь преступников, но и тех женщин, которых и покупают у зарвавшихся хупов иные из богатых землевладельцев, так что и следов не отыщешь. Зачем, зачем отец Эли обратился к этому Сэту за помощью в поисках жены, и тем самым направил его внимание на собственную беззащитную дочь? Сэт взвесил, чего стоит этот почти разорившийся и спивающийся торговец, прикинул, что ему ничего не будет за сексуальное использование столь привлекательной девушки…
Бабушка тоже обещала разыскать при помощи своих знакомых мать Эли, но сказала, что это нелегко сделать. А Сэт уверил изнывающего в тоске торговца, что дело плёвое, став для того почти другом. Для всех окружающих это выглядело и смешно, и
