Я присоединила ко всем этим народным снадобьям еще и пирожки в корзинке, которую заботливо собрала для «бедного мальчика» миссис Мэтьюс.

— Спасибо, миссис Браун, вы очень заботливы, — с видом великомученика ответил Джулиан Кин, которому явно пришлось изрядно натерпеться в процесс лечения.

Наверное, стоило еще что-то сказать больному, но почему-то при миссис Браун у меня не находилось подходящих слов. Окажись мы с мистером Кином одни, наверное, удалось бы придумать что-то более занимательное, чем бессмысленные фразы о погоде и природе.

Через пять минут ничего не значащих любезностей я попрощалась с Джулианом, и, стоило только закрыть дверь спальни молодого человека, как я поймала на себе задумчивый и пристальный взгляд миссис Браун.

— А как себя чувствует миссис Дарем? — осведомилась я не столько из любопытства уже, сколько из желания заставить женщину перестать разглядывать меня с таким выражением лица.

Миссис Браун словно бы повелась на мою уловку.

— Не так уж и плохо, если верить словам доктора Вуда. Разве что нервы у бедняжки совершенно измучены, но это и неудивительно при таком-то муже, — тут наша соседка вздохнула то ли мечтательно, то ли неодобрительно. — Он забросил ее, как ребенок забрасывает в угол ненужную игрушку. Хотя вряд ли миссис Дарем хоть когда-то была действительно нужна мужу.

Тут я могла только безмолвно соглашаться, особенной заботы или хоть какой-то приязни к супруге капитан Дарем не проявлял.

— Но при этом капитан все-таки решил перевезти жену к вам, — все-таки вступилась я за военного. — Разве это не проявление заботы о ее безопасности?

Миссис Браун очень выразительно фыркнула.

— В жизни не поверю, что это викарий решил отравить брата. И в жизни не поверю, будто Джордж Дарем мог поверить в подобную чушь, — изрекла женщина, и продолжать разговор на эту тему не стала, пригласив меня выпить чаю.

Вообще, соседка наша слыла особой слегка легкомысленной и не слишком проницательной, ее суждениям не стоило доверять как, к примеру, тем, что изрекала миссис Мидуэл, однако слова миссис Браун насторожили. Как и вид капитана Дарема, который спустя несколько минут к нам присоединился.

Мужчина как всегда сражал наповал обаянием, отпускал комплименты и всячески демонстрировал готовность толкнуть как меня, так и миссис Браун на путь греха. Однако в выражении глаз Джорджа Дарема я различала странную загнанность.

Возможно, все дело было в том, что капитан Дарем действительно считает, будто младший брат пытался его отравить. Но почему в это не верит миссис Браун, вот в чем вопрос?

Разговор неизбежно перешел на смерть миссис Хайнс.

— Жаль, она была действительно милой женщиной, — сдавленно произнес капитан Дарем под направленными на него испытующими взглядами. — И такая смерть…

Сожаление мужчины словно бы выглядело искренним, однако я слишком плохо знала брата викария, чтобы быть хоть в чем-то уверенным.

Кто же все-таки повинен в смерти миссис Хайнс? И чего на самом деле хотел добиться преступник?

Миссис Дарем так и не вышла из своей комнаты: по словам Джорджа Дарема, его жене снова нездоровилось. Миссис Браун только сочувственно покивала и даже предложила пару-другую народных средств, которые непременно должны были поставить больную на ноги. Я подозревала, что настойки, которые советовала капитану наша соседка, имели как минимум мочегонное свойство.

Джордж Дарем вежливо кивал, соглашался, но вряд ли действительно собирался следовать советам приютившей их женщины.

Когда вышла из дома, тут же почувствовала на себе чей-то взгляд. Ощущение было настолько сильным, что я резко обернулась, пытаясь понять, кому же пришло в голову меня разглядывать. Однако белая кисея на окнах надежно скрывала тех, кто находился в доме.

Но кого же я все-таки так сильно заинтересовала? Капитана Дарема? Его жену? Миссис Браун? Или, быть может, мистер Кин поднялся с постели? А ведь оставались еще и слуги. Словом, вопросы, одни только вопросы.

Домой я вернулась с самыми дурными предчувствиями, которые оправдались еще с порога — к нам решил заглянуть преподобный. Пока я навещала мистера Кина, Генри Дарем успел со всем возможным удобством устроиться в нашей гостиной. Он беседовал с миссис Мидуэл и потягивал шерри, что лучше всяких слов говорило о том, что священник пребывает в расстроенных чувствах. Обычно преподобный Дарем всячески порицал любые пороки и на алкоголь смотрел с величайшим неодобрением.

— Добрый день, мистер Дарем, — самую малость напряженно поприветствовала я мужчину, который встал при моем появлении.

— Здравствуйте, мисс Мерсер, — произнес он, глядя на меня несколько более напряженно, чем до того. — Миссис Мидуэл сказала, что вы ходили навещать мистера Кина.

Я подтвердила, что именно так все и было.

— Вам не стоит встречаться с ним, — мрачно прозвучало предостережение преподобного.

Как же он в тот момент меня раздражал!

— И почему же? — приподняла я бровь. — Потому что он актер? Потому что он незаконнорожденный? Или потому что он не ходит в церковь?

Последняя фраза прозвучала излишне едко, и, разумеется, Генри Дарем уловил это.

— Джордж никогда не умел — да и не хотел — держать язык на привязи, не так ли? И кем же он меня выставил? Помешанным? Или буйнопомешанным?

Я не знала, что можно сказать, не испортив отношения между братьями еще больше.

— Не думаю, что капитан Дарем вас кем-то выставлял, — произнесла я, чувствуя растерянность.

Если бы удалось точно понять, кто прав, а кто виноват, наверное, у меня бы нашлись и слова для викария, и силы говорить с ним прямо и открыто.

— Вот как, — усмехнулся Генри Дарем. — Что ж, все объяснимо. Джордж всегда умел убеждать женщин, а Джулианом Кином вы и вовсе очарованы.

Во взгляде миссис Мидуэл читалось явное неодобрение, и приходилось гадать, кому именно оно адресовано.

— Не вижу ничего дурного в том, чтобы очароваться мистером Кином, — ответила я с вызовом. — Он милый и добрый юноша. А еще он придет на следующую службу, преподобный.

Пусть это отнимет у Джулиана множество сил и мне было заранее жаль юношу, безмерно хотелось посмотреть на выражение лица священника, когда предмет его неприязни в церкви не рассыплется в прах, не загорится и не обратится в жуткое чудище. Какую тогда причину для неприязни найдет мистер Дарем?

— Даже так? — насмешливо переспросил викарий. Его лицо выражало полное недоверие.

Я кивнула и, подозреваю, моя улыбка в тот момент была более чем злорадной.

— Что ж, посмотрим, как он это сделает, мисс Мерсер. Я не склонен верить голословным заявлениям.

— Так что же такого ужасного вообразил о мистер Кине преподобный? — напрямик спросила моя хозяйка, после того как священник покинул наш дом. К моему великому облегчению. — Ну же, моя дорогая, я желаю знать