Обычно полусерьезные отношения с женским полом сводились у Ника к связи длиной в один-два месяца. После ему становилось скучно и неинтересно. Без Терри он начинал скучать через пару минут. Но они не смогут этого избежать: вскоре наступит день принятия решения. Что касается его самого, решение уже было принято.

— Ты уже подготовил жене подарок на Рождество?

— Пока нет, — ответил Ник. — Но есть кое-какие мысли.

— Это ваше первое Рождество вместе. Подарок должен быть особенным.

— Непременно будет, — сказал Ник, не имея ни малейшего представления о том, во что он его упакует.

В последнюю субботу перед Рождеством — за два дня до начала овуляции, которую они с нетерпением ждали, — Ник и Терри носились, преодолевая толпы суматошных покупателей и сугробы снега на тротуарах. Последние недели у них было очень много работы, поэтому времени купить елку не хватило. Им показалось глупым объезжать в последний момент елочные базары, поэтому было решено приобрести искусственное дерево, украшенное электрической гирляндой, которое можно было поставить на кофейном столике.

Терри расправила и распушила искусственные ветки, пытаясь превратить игрушку в нечто похожее на новогоднюю елку, включила гирлянду и немного отошла назад, потирая руки, чтобы полюбоваться своей работой.

— Совсем не плохо.

— А что мы на нее повесим?

Она села рядом с ним на диване.

— У твоей мамы есть целая коробка игрушек для небольших елок. Она отложила их специально для нас.

— Хочешь, чтобы я за ними съездил?

— А сможешь?

— Передавали, что вечером будет снегопад. Если не сделать этого сейчас, останемся без украшений до самого Рождества.

— Значит, надо ехать сейчас.

— Присоединишься?

Она вздохнула:

— Не могу. У меня пятьдесят подарков ждут упаковки. И если я правильно помню, ты собирался мне помогать.

— Выбирай: упаковка или украшения.

Терри на секунду задумалась, затем сказала:

— Украшения, пожалуй.

Ник встал:

— Я поехал, пока не начался снег.

Терри проводила его до двери и стояла там, наблюдая, как он проверяет наличие бумажника и ключей в карманах пальто.

— Надо что-нибудь купить?

— Ужин?

— Не хочешь сама что-нибудь приготовить? — Ник заставлял ее наблюдать каждый вечер за тем, как он готовит, но она так ни разу и не потренировалась сама.

— Выбирай: замороженный суп, разогретый в микроволновке, или сгоревший тост с сыром и помидорами?

— Ладно, я куплю ужин. Так лучше?

— Мне подходит.

Она поцеловала его на прощание. Предполагался всего лишь легкий поцелуй в щеку. Но потом она обвилась вокруг его шеи и раскрыла языком губы, выставляя одну ногу вперед.

— Эй! — воскликнул Ник, мягко отстраняя Терри. — Запрещенный прием, дамочка! У нас еще два дня ожидания.

Она усмехнулась:

— Держу тебя на взводе.

Он открыл дверь, чтобы уйти, и бросил последний взгляд на их жалкое подобие елки.

— Уверена, что согласна на этот заменитель? Ты ведь всегда покупала настоящее дерево.

— Купим настоящее в следующем году, — сказала Терри. — Будь аккуратен за рулем.

Ник был уже в лифте по пути к парковке, когда наконец до него дошел смысл слов, произнесенных Терри.

«Купим настоящее в следующем году».

Значит, она планирует встречать с ним Рождество через год? Считает, что они все еще будут женаты? Хочет остаться его женой? Ник долго думал, как начать разговор на эту тему, зондировал почву, но он так до конца не определился, что именно собирается сказать.

И что же он чувствует теперь, когда понял, что она тоже об этом думает?

Ник залез в машину и просидел там некоторое время, обдумывая, что для них обоих будет значить настоящий брак. Обязательство провести вместе всю оставшуюся жизнь.

Жизнь — это очень долго.

Он доехал до квартиры матери на автопилоте и начал заезжать на парковку у дома, когда обнаружил, что привычное место уже занято. Машиной его отца.

Черт, это очень-очень плохо.

Ник открыл дверь своим ключом. Зашел внутрь, опасаясь услышать крики о помощи и шум бьющейся посуды. Но вместо этого до него донеслись звуки рок-музыки, доносящиеся из динамиков магнитофона, — песни, которую обожает его мама, — а потом приглушенный стон, раздавшийся из дальнего конца квартиры.

«Черт, они уже это сделали», — подумал он, представляя себе нанесенные отцом и матерью друг другу увечья. Возможно, у кого-то не хватает конечности или, не дай бог, еще каких-то важных частей тела.

Он поспешил туда, откуда доносился стон. Как оказалось, он шел из спальни матери, дверь которой оказалась плотно закрыта. Когда он ворвался в комнату, перед его взором открылся вид голого отца во всей своей красе. И тут Ник понял, что больно никому не было. По крайней мере, против его собственной воли.

Ник смачно выругался и закрыл глаза, понимая, что оказался главным героем худшего кошмара любого ребенка. Его родители в постели занимаются этим.

Он услышал шорох простыней и голос мамы:

— Ник, какого черта ты здесь делаешь?

Он осмелился открыть глаза и обнаружил, что родители прикрыли свои самые уязвимые части тела.

— Что я здесь делаю? Что он здесь делает? И почему, боже правый, вы занимаетесь… — Ник не смог произнести это вслух. Он знал, что картина, представшая пару минут назад перед его глазами, будет преследовать его до самой смерти. — Какого черта здесь происходит?

— А ты не догадался? — спросила мама абсолютно спокойным голосом. — Мы занимались любовью.

Ого, было неприятно это увидеть, а вот услышать — оказалось еще хуже.

— Но вы не можете…

— Совершенно очевидно, можем, — встрял отец.

— Ник, мы — двое взрослых одиноких людей. Мы можем делать что угодно. В рамках закона, — сказала она, пихая отца Ника локтем.

Кошмар становился все хуже.

— Но вы ведь ненавидите друг друга.

— У нас были разногласия. Не стану отрицать, что мы ненавидели друг друга. И хотя наш брак не был идеальным, секс всегда был отличным.

Он всегда знал, что его любящая, заботливая мама однажды покажет зубки. Кстати, о зубах… Это они оставили синяки на левом бицепсе отца?

Он закрыл глаза, пытаясь прогнать безумное видение.

— Почему бы тебе не поставить чайник? — сказала его мама. — Мы присоединимся к тебе через пару минут.