Вот так номер.

— Ты на диете  что ли? — смеюсь я, но в его взгляде ни грамма веселья.

— Почему ты мне не сказала про долг твоего... — он выдохнул. — Супруга.

Этот вопрос выбил из колеи, снял возбуждение, настроил все чувства на неизбежный конфликт. Ведь если он требует ответа, его могу потребовать и я.

— Да все как-то к слову не приходилось.

— За весь месяц… Я же спрашивал тебя! — раздраженно рявкнул он и чтобы не отвлекаться, поднял полотенце. Завернулся в него, скрывая член, но не сногсшибательный пресс. Я сглотнула и подняла взгляд на его напряженное лицо.

— То есть я должна быть с тобой откровенна, а ты можешь молчать как партизан?! Можешь молчать, что не вылезаешь из горячих точек?! — прошипела я, ткнув пальцем его в грудь.

— Откуда ты…

— Я тоже тебя спрашивала! Кем ты работаешь, почему сидишь дома! — с каждым словом повышала я голос и видела, как тихонько выводила его из себя.

— Спешу тебе напомнить, что мы только трахались, — рыкнул он и сжал мой палец в кулаке.

— Вот именно! Почему я должна быть откровенна с человеком, который не способен на взаимность?!

_- Да ты знаешь обо мне больше, чем любая другая баба, — вскричал он и тут же осекся, зато меня было уже не остановить. Гнев жег грудную клетку и мне хотелось выплеснуть всю боль от будущего расставания сейчас. Пока его тело еще доступно, пока ему еще можно вынести мозг!

— То, в каких позах ты предпочитаешь трахаться, это не откровенность! — вырываю я руку и замахиваюсь. Он словно знает, что я чувствую, не мешает мне колотить его стальную грудь.

— Сволочь! Просто трахались! Просто трахались!

 — Прекрати истерику! Знания о моей работе тебе жизнь не облегчит. Я же,  зная о долге твоего утырка, мог бы предотвратить попытку группового изнасилования! — он схватил меня за плечи и встряхнул, притягивая к себе. — Или, может быть, тебе понравилось все то, что они с тобой делали. Может быть, ты действительно текла, пока крутила перед ними своей задницей.

Хлесткий удар по каменной скуле был ему ответом.

Он выпускает меня и часто дышит, как бык перед родео.

— Что?! Да как ты смеешь?! — закричала я и потерла руку, которая тут же заныла.

Он обхватил меня и стал притягивать к себе, зло шипя в лицо.

— Я же прекрасно видел по камере, как ты крутила задницей на члене Черкашина.

— Если ты видел, — отталкиваю этого придурка от себя. — То должен был понимать, для чего я это делала. Хватит! Я ухожу!

— Хрена с два! А может быть тебе меня мало, — продолжал он, словно меня не слыша. — Может быть я тебе уже наскучил?

— Ты сошел с ума, отпусти меня, — шепчу ему в самые губы.

— Потому что ты сводишь меня с ума, — шепчет он в ответ, прижимает к себе крепче и буквально обрушивается лавиной на мои губы, впиваясь в них, захватывая и вынуждая раскрыться.

И пока мои руки отчаянно колотили стальные мышцы спины, губы тем не менее отвечали со всей страстью на его жестокий напор языка.

Он отнес меня в спальню и кинул на кровать. Тут же навалился сверху.

— Ты должна была мне сказать, — обцеловывал он мое лицо, силой раздвигая ноги коленом, и рукой мгновенно разрывая тонкую ткань трусиков.

— Отпусти, скотина, я не хочу! Теперь не хочу я, — кричала я, царапая его спину, и чувствуя, как близка к безумию. Мне хотелось умолять его взять меня, а я, тем не менее, отчаянно вертелась под ним, сопротивляясь и уклоняясь от очередного поцелуя.

— Хочешь, ты всегда хочешь. Ты-как самая лучшая винтовка. Безотказна, и не даешь осечек.

— Артем, — только и успевала шептать я, пока его руки пытались содрать и лифчик. — Отпусти, отпусти.

— Не могу, ты моя. Ты должна была сказать. Все сказать, — рычал он между поцелуями, от которых уклониться возможности уже не было. А вскоре не осталось и желания, больно сладкими и глубокими они становились.

А руки так грубо меня тискающие, самыми необходимыми.

В порыве чувств, он все-таки порвал бюстгальтер и вдруг снова сильно сжал грудь. Я вскрикнула, но когда он не отреагировал, пытаясь уже членом найти заветный вход, дала резкую пощечину, окончательно прерывая совокупление губ и языков.

— Мне же больно!

Он протяжно выдохнул и тут же отвалился на другую сторону кровати, оставляя мое обнаженное тело в покое.

— Прости, я не хотел сделать тебе больно. Не буду давить, — прохрипел он басом и прикрыл глаза, шумно выдыхая горячий воздух, пока я чувствовала, как меня обволакивает такой привычный, любимый запах.

Я часто дышала, вдыхая его. Смотрела на то, как солнечные блики танцуют по потолку, как шторку мотает из стороны в сторону, как за окном кроны деревьев ласкает ветер и думала, что можно ссориться вечно.

Очень долго выяснять, кто прав, кто виноват. Можно долго ругаться и в итоге, даже не приблизиться к желаемому. Не познать, того восторга, который может быть только между двумя настолько подходящими людьми. То, что это так, я давно для себя решила.

Можно еще долго выяснять отношения, а можно повернуть голову, с огромным удовольствием увидеть, что солдат, по-прежнему стоит, смотрит ровно вверх, готовый в любой момент возобновить сладкую схватку.

— Артем.

— Мм...

— Ты не мог бы еще немного поуговаривать меня?

Артем распахнул глаза и повернул голову, долго всматриваясь в мое лицо, словно ожидая, что заявлю: «пошутила» Что встану и уйду.

Но я не уйду. Уйдет он, уже очень скоро. И именно поэтому я — не уйду. Не буду тратить время на бессмысленные пререкания.

Артем выждал положение несколько секунд, повернулся и, опираясь на локоть, навис сверху, как скала, ограждая от всех бед, так же как сейчас ограждал тенью от солнечного света.

— Ты просила быть нежным. Я, пожалуй мог бы попробовать.

Я посмотрела вниз, на то, как его живая стрела стремится к моей мягкой возбужденной щели и с игривой улыбкой шепнула:

— Только в начале.

Артем оскалился, приблизился к губам которые, я тут же приглашающе раскрыла, но поцеловал лишь щеку, потом спустился ниже, заставляя меня замереть в ожидании восторга, который я ощущаю каждый раз когда он жалит языком мое нутро.

Но нет, он лишь подул туда, заставив меня вздрогнуть, и ушел в самый низ.

Я с удивлением увидела, как он сел на одно колено на полу и взял мою ногу в руку.

— Что ты творишь? — хрипло выдохнула я вопрос.

— Раз сегодня мы идем к цели как пехота, начнем с того, что я давно хотел проделать.