Когда Глеб закончил рассказ и задумчиво замолчал, Оксана спросила:

– И к чему вы это рассказывали?

– Я, конечно, кратко пересказал. В книжке-то было со всеми подробностями и эмоциями. Написано было от имени купца, поэтому я всю историю видел его глазами. Помню, я просто пришел в ужас от чувства безвозвратно упущенного шанса, и оно преследовало меня до тех пор, пока не пообещал себе, что никогда не променяю журавля в небе на синицу в руках. Думаю, что именно благодаря этому решению я и добился в жизни всех своих успехов, потому что всегда заставлял себя рисковать и ставить на кон все, что имею.

– И что? Никогда не проигрывали? – спросила Маргарита.

– Ну почему? Бывало всякое. И «кидали» меня по-крупному, и просто не выгорало дело. Но эти затраты я записывал на счет «покупки чуда», и когда оно, наконец, происходило, то все убытки покрывало сполна. И знаете, что я понял: боимся-то мы зачастую не самих убытков.

– А чего?

– Мы боимся, что нас обманут и мы будем выглядеть «лохами». Или боимся брать на себя ответственность за свое решение. Согласитесь, что гораздо легче начать искать новую работу, когда тебя уже выгнали со старой. Мало кто может решиться уйти с бесперспективной и скучной, но зато надежной работы, и начать свое собственное интересное дело, полное риска и ответственности.

– Соглашусь! – улыбнулась Маргарита. – Сами недавно на дядю работали. Если бы не Иосиф Яковлевич... Хотя, ведь и тут не сами... Можно сказать, он нас буквально заставил. А сами бы мы не решились...

– Кстати, о Йосиф Якиче, – вспомнила Оксана. – И какое же чудо он вам пообещал за ваши триста тысяч?

– Да ну, девчонки! Какие триста тысяч?! Придется вложить гораздо больше. А это... ну как бы вам объяснить? – Глеб пошарил глазами по углам комнаты, как будто надеясь найти там доступное объяснение. – Понимаете, если вы правы и он просто жулик, то я спокойно попрощаюсь с этой мелкой суммой. А вот если он действительно волшебник, то я не перенесу того, что не поверил и не уехал вместе с ним.

– Куда уехал? – в голос спросили Оксана и Маргарита.

– Ну это образно, – уточнил Глеб. – Имеется в виду, что не уехал вместе с его балаганчиком.

Маргарита тяжело вздохнула и пожала плечами.

– Как хотите. Я вас предупредила, – и она начала выписывать квитанцию.

– А можно поближе посмотреть на ваш с ним договор? – спросила Оксана.

– Да, пожалуйста, – Глеб достал из портфеля файл с документом.

Оксана начала читать и вдруг громко удивленно вскрикнула.

– Что случилось? – Маргарита вздрогнула и перестала писать.

– Рядом с деревней Трешка? Вы покупаете землю рядом с Трешкой?

– Ну да! – кивнул Глеб. – Я, правда, даже не знаю, где это. А что? Вы знаете эти места?

– Знаю! И еще я знаю, что эти места сейчас активно скупаются неким Рихардом.

– Рихардом? – Глеб слегка напрягся и нахмурил брови.

– Вы с ним знакомы?

– Знаю я одного Рихарда. Имя редкое в наших краях.

– И что вы можете сказать об этом человеке?

– Если это тот Рихард, то ничего хорошего я про него сказать не могу. Ну а говорить о человеке плохо за глаза не в моих правилах.

– Понятно! – кивнула Оксана. – Мне он тоже с первого взгляда не понравился.

– Так мне писать квитанцию или нет? – перебила их Маргарита.

– Пиши, пиши! – подтвердил свое решение Глеб и обратился к Оксане: – А давайте-ка мы с вами завтра прокатимся до этой деревни.

– А давайте! – согласилась Оксана. – А вы, Рита, не желаете с нами прокатиться?

– А я зачем? – робко спросила Маргарита.

– Там есть один дом, который нуждается в ремонте. Глянете профессиональным взглядом. Если он не безнадежен, то закажем вам его спасение. Да и хоть знать будете, что за землю продает ваш «Мастер», – засмеялась Оксана.

И вот, наконец-то, под ногами появилась надежная твердая земля. Хотя «твердой» моховую подстилку, которая пружинила под ногами, можно было назвать лишь условно. Александр с трудом подавил в себе желание прямо тут же упасть и расслабить мышцы и нервы. Надо было быстро найти дерево с бортью, быстро взять мед и успеть еще до темна перейти через болото обратно. Пелагея строго-настрого запретила оставаться на острове ночевать.

– И ни при каких обстоятельствах не ложись на землю! – предупреждала она. – От болота газ парит угарный, не заметишь, как заснешь, а вот проснешься едва ли. И ни в коем случае не разводи костер! – погрозила она кривым костлявым пальцем. – Там сплошной торфяник. Огонь мгновенно в землю провалится, потушить не сможешь. И самое главное, – Пелагея даже понизила голос для придания ему особой важности, – проходи, не останавливаясь, заросли багульника! Одурманит до тошноты. В общем, на все дела тебе на острове два часа максимум и, не медля, возвращайся обратно!

Вспоминая наставления, Александр из последних сил шел по отметинам к заветному дереву. Очень хотелось остановиться и отдышаться, но везде стоял приторный запах багульника. Да и времени было в обрез.

Добравшись до огромной лиственницы, на которой висела жужжащая борть, Александр вдруг почувствовал головокружение и острый голод. «Надо поесть, а то я туда не залезу», – решил Александр и достал из рюкзака бутерброд и бутылку с водой. «Ну что такого ужасного произойдет, если я отдохну пару минут?» – спросил он себя и присел на корточки, прислонившись спиной к стволу.

Несмотря на голод, челюсти жевали лениво, а в желудке ощущалась нарастающая предательская тошнота. Голова наливалась свинцом, а желание лечь и уснуть становилось просто непреодолимым. С усилием разлепив смыкающиеся веки, Александр заметил вокруг себя несколько пчел, которые угрожающе висели в воздухе, выставив вперед свои жала. «Если я не буду шевелиться, то они не нападут», – подумал Александр и закрыл глаза.

Разбудила его острая боль. Сознание резко прояснилось, а рука машинально хлопнула по шее, сняв пчелу, которая оставила свое жало в теле. Боль нарастала. Отпустив полумертвое насекомое, Александр нащупал на шее занозку, зацепил ногтями и вытащил. Стало легче. Он отметил, что количество боевых пчел в оборонительной позе увеличилось. Вслед за первым последовал еще один удар в лицо рядом с ухом. На этот раз Александр сдержался и не стал делать резких движений, сконцентрировавшись на ожоге и дождавшись, когда пчела сама освободится от жала и улетит. Он отлично знал, что запах раздавленной пчелы многократно усиливает сигнал об опасности и привлекает пчел-защитниц. Александр осторожно встал и медленно начал удаляться от лиственницы. В глазах потемнело, колени задрожали, на лбу выступил пот, и тошнота усилилась. Все-таки он надышался ядовитых болотных паров.

Следующая пчела ужалила под лопатку. Александр даже поблагодарил ее за это, потому что новая волна боли немного добавила сил. По крайней мере, все вокруг прояснилось и Александр наконец-то заметил вереск: невысокие кустики, похожие на хвойные, увенчанные метелочками из мелких колокольчиков розового цвета. С цветов собирали нектар пчелки-труженицы, создавая завораживающий гул, под который сознание Александра легко входило в кристаллическое состояние. Сильный, приятный аромат опьянял. Оглядевшись, Александр понял, что от этого запаха ему никуда не деться. Вереск цвел повсюду, куда не кинь взор. Прислонившись к какому-то дереву, Александр закрыл глаза и построил трехмерный крест. Кристалл построился ровно, сердце зажглось, но сознание неумолимо угасало. Александр обхватил руками шершавый ствол и прижался к нему, чтобы не упасть. Последними усилиями борющегося со сном мозга Александр позвал своего кукловода и попросил его о помощи, после чего направил остатки сил в сердце для поддержания свечения.