– Жизнь наладилась! – согласился Чэнь Би. – Даже не мечтал, что это поколение сможет дожить до такого.

– За это председателя Хуа[52] благодарить надо, – вставил Юань Сай.

– По мне, так благодарить надо председателя Мао, – сказал Чэнь Би. – Если бы он, господин хороший, не умер по своей воле, все было бы по-старому.

В это время пришли еще гости, все стояли во дворе и слушали, о чем мы говорим. Увидев, что во дворе что-то интересное, вышли и те, кто уже расселся в пристройках.

Мой двоюродный брат со стороны матери Цзинь Сю протиснулся к Чэнь Би и почтительно обратился к нему:

– Брат Чэнь, вы для нас, деревенских, как небожитель.

Чэнь Би вытащил пачку сигарет, бросил ему одну, прикурил сам, засунул руки в карманы пиджака и учтиво предложил:

– Ну-ну, расскажи, кто я такой у вас получаюсь?

– Все говорят, что ты сел на самолет и отправился в Шэньчжэнь всего с десятком юаней, – возбужденно начал двоюродный брат. – Еще говорят, что пристроился к какой-то советской делегации, ходил с важным видом, эти девицы приняли тебя за одного из них, беспрестанно поклоны тебе отвешивали, а ты им знай говорил «хэлашао»[53], «хэлашао»… Прилетев в Шэньчжэнь, ты якобы поселился вместе с этой советской делегацией в роскошном отеле, три дня ел и пил сколь душа пожелает, да еще подарков целую кучу получил на дармовщинку. Потом все эти подарки на улице распродал, накупил на все два десятка электронных часов, вернулся домой, реализовал их и сколотил капиталец. Несколько таких операций, и разбогател.

Чэнь Би потер свой большой нос:

– Ну-ну, давай сочиняй дальше!

– Ты поехал в Цзинань, – продолжал двоюродный брат, – побродил по улицам и встретил плачущего старика. Ты подошел к нему и спросил: «Что плачешь, дедушка?» А тот отвечал, мол, вышел прогуляться да не найду дорогу домой. Ты проводил его домой, а сын старика, как оказалось, заведует отделом поставки и маркетинга Цзинаньской табачной фабрики. Увидев, что ты человек милосердный, он стал твоим названым братом, и таким образом ты получил возможность покупать сигареты по оптовой цене.

Чэнь Би расхохотался, а потом сказал:

– Надо же, братишка, целую историю придумали! Скажу честно, на самолеты, сколько ни летал, билеты всегда покупал сам. На Цзинаньской табачной фабрике действительно есть приятель, и цена, по которой они продают мне сигареты, чуть ниже рыночной, на пачке можно заработать процентов тридцать.

– Что ни говори, человек вы больших способностей, – со всей искренностью заявил двоюродный брат. – Мой отец просит вас стать моим учителем.

– Человек больших способностей на самом деле вот кто. – И Чэнь Би указал на Юань Сая. – Знаток астрономии и дока в географии, о том, что было пятьсот лет назад, все знает и о том, что будет через пятьсот лет, тоже знает наполовину. Вот кто тебе в учителя нужен.

– Старший брат Юань тоже человек необыкновенный, – согласился двоюродный брат. – Он у нас в Сячжуане на рынке гадает и судьбу предсказывает, его даже «полунебожителем» прозвали. У моей бабки курица потерялась, так брат Юань прикинул на пальцах и сказал: «Утка краем воды ходит, курица – краем луга, в гнездышке из травы и ищите». И правда, в гнездышке из травы и нашли.

– Так он разве только гадать умеет? – подхватил Чэнь Би. – У него умений хоть отбавляй. Запросто научит тебя чему-нибудь, всю жизнь этим кормиться будешь.

– Челом бью, возьми в ученики! – сказал Угуань.

– Ну куда уж мне. Я этими делами занимаюсь, – показал Юань Сай на свой нос[54], – потому что выше не прыгнуть, вот и зарабатываю на жизнь «низким» ремеслом[55]. Тебе бы у старшего двоюродного брата поучиться, в армию пойти, стать офицером, или в университет поступить. Вот тогда тебя может ждать блестящее будущее, попадешь в высшие слои общества. Все мы, в том числе и он, – тут он показал на нос Чэнь Би, – занимаемся не сказать чтобы благородным делом. У нас выбора не было, а ты человек молодой, не стоит с нас брать пример.

– То, чем вы занимаетесь, только и можно назвать настоящим делом, – упорствовал двоюродный племянник. – Армия, университет – разве это настоящее?

– Молодец, братишка, – похвалил Чэнь Би, – своей головой думаешь, вот и славно, придет время, вместе поработаем!

– Что же Ван Гань не пришел? – спросил я Угуаня.

– А-а, этот наверняка побежал на свой пост в здравпункт.

– Этот братишка и впрямь помешался, – подхватил Чэнь Би. – Тройкой лошадей не оттащишь.

– У его семьи с расположением дома непорядок, – загадочно проговорил Юань Сай. – И ворота не там поставлены, и туалет не на месте. Еще лет десять назад его отцу говорил, мол, нужно ворота переставить, нужник передвинуть, иначе точно слабоумие проявится! Тот решил, что я заклятие какое строю, даже за кнут схватился. Ну и что? Так оно и вышло. Сам с палочкой ходит, спина скрючена, а как выдастся свободное время, в здравпункт бежит, как дурачок, хамит, хулиганит, ну не слабоумный, а? Ван Гань и того пуще, стопроцентный крестьянин, а голова мелкобуржуазная, увлекся этой прыщавой Львенкой, что и ног под собой не чует, что это в целом, как не слабоумие?

– Ладно, дорогие друзья, – сказал я. – Не слушайте, что Юань Сай несет, садитесь, садитесь.

– У нашей коммуны в усадьбе тоже с фэншуем непорядок, – не унимался Юань Сай. – С древних времен ворота ямыня[56] на юг открывались, а у нас в коммуне – на север, прямо напротив ворот – скотобойня, режут скот целыми днями, все вокруг в крови, злое начало очень тяжелое. Я в коммуне указывал на это, так они заявили, что я тут феодальные предрассудки развожу, чуть в кутузку не посадили. Ну и что теперь? Старого партсекретаря Цинь Шаня наполовину парализовало, его младший брат Цинь Хэ – вообще придурок известный. Новый секретарь Цю отправился с десятком человек на юг с проверкой, попал в аварию, кто погиб, кто ранения получил, пострадали почти все. Фэншуй – дело великое, сколько ни упрямься, императора разве переупрямишь? Император, он тоже должен фэншую следовать…

– Прошу садиться! – снова воззвал я и хлопнул Юань Сая: – Наставник, фэншуй штука важная, но поесть-попить не менее важно.

– Если ворота коммуны не поправить, и дальше идиотизм проявляться будет, беда большая придет, – заключил Юань Сай. – Не веришь, поживем – увидим!