– Он! – И Марина указала на сидящего рядом Юрия. – Он не виноват, я не хотела… я солгала. – У Юрия в этот момент сильно расширились зрачки и появилась какая-то необъяснимая улыбка.

– Так он же сам нам сказал, что звонил вчера жене. Что это за ерунда происходит? Я сейчас лучше вашему начальнику позвоню, Марина, пусть он с вами обоими разбирается, детский сад какой-то устроили, – отрезала Алла.

– Не надо начальнику, пожалуйста, он исправится, он ведь такой… хороший, он будет теперь жить по правилам, – и у Марины опять потекли слезы.

– Знаете что? Идити вы оба вон отсюда, и чтобы я вас больше не видела, по крайней мере сегодня, – закончила беседу Алла.

– Спасибо, он исправится, я обещаю. – И радостная Марина вылетела из кабинета с сияющей улыбкой на устах, за ней выполз и раздавленный всем происходящим Юрий.

С тех пор больше никто из них правил не нарушал, но, проходя по коридору, оба открыто улыбались друг другу, при этом у одной начинало щемить в груди, а другого – нервно дергаться правый глаз.

Я прилетел в аэропорт Шереметьево и, подхватив багаж на ленте, быстро направился к выходу искать своего водителя. Нашу компанию обслуживала служба такси, и выделенных водителей у нас не было, поэтому предстояло еще опознать своего в толпе встречающих. Каждый раз это были новые люди, начиная от молодых студентов старших курсов, подрабатывающих после занятий, и заканчивая седыми кавказцами с рынков. В общем, приходилось только гадать, кто ждет тебя в этот раз.

Настроение у меня было ужасное, и чувствовал я себя скверно. Причиной этому был проигранный тендер, бурный вечер с заказчиком и последовавший за этим ночной перелет. В общем, я толком не спал, и у меня уже начинала болеть голова от всего пережитого. Ухудшало ситуацию еще и то, что на улице шел сильный дождь и, несмотря на то, что было утро, за окнами аэропорта стояла кромешная тьма. На выходе в зону прилета я, не дожидаясь, пока мне позвонят, сам набрал номер службы такси и уже было хотел ругаться, что меня не встречают, как вдруг увидел стоящего рядом водителя с табличкой своей компании. На вид он явно не был ни студентом, ни кавказцем с рынка, а обычным русским мужиком: длинным и худым, со впалыми щеками и обязательной кепкой, которую носят все русские водители, независимо от того, какую машину водят. В общем, был он похож на тракториста, оставившего свой трактор в поле и решившего подработать таксистом во время отпуска. Не хватало, пожалуй, только сигареты марки «Ява», которую он сразу закурил, как только мы сели в машину. Водитель был немногословен и помог мне сложить весь мой скарб в багажник машины, которая минут через пятнадцать покинула территорию аэропорта.

Мы ехали довольно тихо, и я пытался хоть немного поспать, так как понимал, что если не смогу это сделать сейчас, то другого шанса у меня не будет. Внезапно мой водитель заговорил:

– Тяжелая командировка была?

– Да они все, как правило, тяжелые, эти командировки, – нехотя ответил я.

– А кем вы работаете, если не секрет?

– По сути, продавцом, ну, не помидоров только, а всяких передовых технологий, – пояснил я.

– Тяжелая работа, наверно?

– От человека зависит, кому-то нравится, а кому-то нет.

– А вам нравится?

– Не знаю, – поставил точку я.

Мы проехали еще полчаса, и я уже было начал дремать, как вдруг мой водитель опять нарушил тишину, немного разозлив меня:

– А вы какую музыку слушаете? Группа у вас какая любимая?

– Попсу. «Иванушки Интернейшнл», ну, или «Руки Вверх», – солгал я в попытках прекратить наш разговор.

– Ну, так это, извините, параша…

– Ну, а что тогда не параша? – поинтересовался я.

– Хотите послушать?

– Смотря что…

– Настоящую музыку, вам понравится, я обещаю.

– Ну, давайте попробуем, раз уж мне все равно сегодня спать не суждено.

Он долго возился с дисками, что-то перебирал, что-то отбрасывал и наконец-то выбрал. Около минуты в машине все еще стояла тишина, как вдруг раздались первые аккорды тяжелого рока или металла, которые поначалу сильно ударили по моей больной голове. Было такое ощущение, что машина изнутри вся состоит из колонок, спрятавшихся везде, и звук попадал не только в уши, но и во все части тела, пронизывая меня с головы до пят.

– Это что? «Металлика»?

– Нет, не совсем, это «Мановар», их живое выступление в Ньюкасле, центральная песня альбома. Но «Металлика» тоже будет, только одна песня, все остальное у них – попса.

– Хорошо, только у меня голова немного болит, я ночью не спал, поэтому у меня тяжело это пойдет.

– Вам не нравится такая музыка? – расстроился водитель.

– Если честно, то я не особо с ней знаком, но послушаю с удовольствием, только вот голова…

– По поводу головы вы не переживайте, мы решим этот вопрос. Да, а сейчас вылетят драконы, слушайте внимательно…

– Кто вылетит?! – испугался я.

– Драконы вылетят, против ангелов – это центральный момент песни. Тихо, а то всю идею пропустите, эта сцена будет длиться минут пять, поэтому сосредоточьтесь.

– Ага, я понял, попробую, – и я начал пробовать представлять ангелов и драконов, но получалось как-то плохо. Водитель это явно заметил.

Внезапно он свернул в переулок и остановился у одного из магазинов.

– Вы что пьете? – спросил он.

– Все, то есть мне все равно, но лучше не водку и не пиво, предпочитаю вино.

– Тогда возьмите коньяк, лучше французский и недорогой, а то так у вас музыка не пойдет нормально. Надо только грамм двести или триста, не меньше. Понимаете?

– Думаю, что да.

Я зашел в магазин и купил бутылку французского коньяка и, удобно расположившись в машине, выпил залпом граммов двести.

– Ну, теперь другое дело, но мы начнем с другой группы сейчас, чтобы вас подготовить, она называется Black Sabbath, а про драконов с ангелами чуть попозже послушаем, надо все-таки, чтобы вы дозрели до этой музыки. А то с вашей музыкальной подготовкой такие вещи слушать рано. Вы только не обижайтесь.

– Я не обижаюсь, – сказал я и почувствовал, как коньяк теплым потоком распространился по моим венам, – я готов слушать вашу музыку.

И следующие полчаса он менял диски, как диджей, рассказывая мне то про драконов, то про ангелов, а то и про каких-то скандинавских существ, названия которых мне до этого слышать не приходилось. Я выпил еще граммов сто коньяка, и он попросил меня больше не пить, чтобы не испортить впечатление от «второй части», о которой мне еще только предстояло узнать.

– Извините, а вы что, знаете английский? – вдруг стало интересно мне.