— Нет, — ответила Таня, щелкнув застежкой ремня безопасности.

— Ништяк. Сеанс в восемь, успеем.

Они оставили машину около кинотеатра и, купив билеты, сели в кресла. Зрителей было мало.

— Попкорну зря не купили, — сказал Колька, ерзая в кресле. — Может, сбегать?

— Беги, если хочешь, — ответила Таня, оглядывая нависающий потолок с вкраплением круглых, как пуговицы, ламп.

— У меня того… С деньгами напряг. Кстати, не одолжишь хотя бы пятьсот?

— Ладно. — Таня открыла кошелек и протянула ему купюру.

— Получка скоро, я отдам. — Сжав деньги в кулаке, Колька соскочил с кресла. — Я быстро.

Потолочные лампы постепенно стали гаснуть, из динамиков накатила шумовая волна. Таня внимательно просмотрела рекламный ролик местного универмага и выслушала угрюмого врача, предлагающего лечение от простатита и импотенции. Вновь загорелся свет. Таня привстала и поманила Кольку, который с картонной банкой стоял, озираясь, у входа.

— Еле тебя нашел, — сказал он, плюхаясь в кресло.

С первых же кадров фильм вызвал у нее отвращение. Эстетика смерти, вдохновившая Тарантино (она заметила фамилию известного режиссера), привела ее в ужас.

— Коль, уйдем, — попросила она сразу, как только героиня, которую играла Ума Турман, убила свою первую жертву.

— Ты что? Клево, — похрустывая попкорном, ответил Колька, полулежа в кресле.

Таня вздохнула, надеясь, что убийств (кроме заявленного в названии) больше не будет. Она ошиблась. Когда началась сцена бойни в японском ресторане, Таня попыталась встать и уйти, но Колька задержал ее.

— Ломает — зажмурься.

Таня послушно опустила веки и тут же почувствовала Колькину ладонь между своими бедрами.

— Не надо. — Она отпихнула его руку.

Некоторое время спустя Колька снова попытался расстегнуть «молнию» на ее брюках.

— Прекрати, — возмутилась Таня и пересела в другое кресло.

Колька тоже переместился.

— Ничего ты в кайфе не сечешь, — шепнул он и обнял ее за плечи. — Расслабься, дурочка.

Некоторое время они сидели обнявшись, и Таня поймала себя на мысли, что ей нравится сидеть рядом с этим парнем, ощущая тяжесть его руки. Когда вовсю шло грандиозное сражение Турман с полусотней самураев, Колька убрал руку с ее плеча, и Таня внезапно ощутила холод. Она положила свою ладонь на его колено и повернулась к нему. В темноте Кольку можно было принять за самурая.

— Класс! — вздохнул он, когда заметил ее взгляд.

Он опять обнял ее, и его пальцы зашевелились на ее плече, потом, юркнув в прорезь блузки, стали нежно теребить сосок. Тане вдруг стало так хорошо, что захотелось выгнуть спину дугой, как это делают кошки после долгого сна, и одновременно заурчать. Пошли титры, Колькина рука выскользнула наружу, и Таня снова почувствовала холод и разочарование.

Включили свет. Все, кто был в зале, как по команде, встали и направились к выходу.

— Понравилось? — спросил Колька, и его глаза лукаво блеснули.

Таня потупилась, ей было стыдно.

— Я к тебе сегодня не могу, — сказал Колька. — Сова обещал до одиннадцати, потом ему — в другое место.

— Садик сторожит, — предположила Таня, вспомнив, что когда-то подрабатывала ночным сторожем.

— Почти что, — ответил Колька.

— Ключи отдай, — напомнила Таня, после того как Колька, пискнув брелоком, включил на «Волге» сигнализацию.

— От квартиры, где деньги лежат, — пошутил Колька, и связка ключей скользнула в карман его брюк.

Она схватила его за руку:

— Отдай.

Колька изобразил на своем лице улыбку:

— Танюш, завтра отдам.

— Хочешь неприятностей? — вскрикнула она.

— Ой-ей-ей, испугался!

И он с силой вырвал руку.

— Ничего твоей машине не будет. Сказал завтра — значит, завтра.

— Сегодня, — продолжала настаивать Таня. — Иначе хуже будет, — добавила она, но какая-то нотка неуверенности проскользнула в ее голосе. — Коля, ну, пожалуйста, — протянула она. — Мне от дядьки влетит.

Из бытовки вышел Пугач.

— Колян, проблемы? — крикнул он.

— Нет, — повернув голову, ответил Колька. — Слушай, Тань, — он взял ее под руку и отвел в сторону, в темноту. — Ты знаешь меня. Все будет тип-топ, отдам в целости и сохранности.

— Тип-топ, говоришь… — сказала Таня, пристально глядя в его раскосые, прячущиеся в тени ресниц глаза. Почему-то ей показалось, что Колька чего-то боится. — Точно завтра отдашь?

— Куда денусь?

— Ладно. — Таня взяла его руки и положила себе на плечи. — Поцелуй меня.

Она привстала на цыпочки, и ее губы оказались слишком близко, чтобы он смог избежать их. Он обхватил Таню за плечи и впился в губы. Поелозив языком в ее рту, Колька отстранился.

— Ну как? — спросил он, довольно глядя в ее растерянные глаза. — Небось ни с кем так не целовалась?

— Ни с кем, — не поднимая глаз, ответила Таня. — Я пойду.

— Пока, попка, — хохотнул Колька и легко шлепнул ее по ягодице.

Таня хихикнула, но ее глаза остались серьезными.

— Значит, до завтра, — сказала она.

— Во сколько, говоришь, машина нужна? — спросил Колька.

— Как Максим позвонит, — соврала Таня.

— Не волнуйся, у нас как в банке, — заверил ее Колька.

— Из-под огурцов, — хмуро добавил вынырнувший из темноты Пугач. — Долго будешь слюнявиться?

— Я пошла, — сказала Таня и поспешила к дому, сжимая в кулаке связку ключей, которые во время поцелуя она успела вытащить у Кольки из кармана.

Когда Таня открывала двери квартиры, зазвонил телефон.

— Алло, — сказала она, схватив трубку, и тут же пожалела. «А вдруг это Колька?» — мелькнуло у нее в голове.

— Ты так долго у Максима была?

Таня облегченно вздохнула, узнав голос Виталия Михайловича.

— Я в кино ходила, — сказала она, присаживаясь на пуф.

— С кем? — резко спросил начальник Максима.

— Мы… я… одна… — растерянно ответила Таня.

— Не ври. Ты чем-то напугана?

— Нет… Да. Вы знаете, кому стоянка принадлежит? — вдруг спросила она.

— Какая?

— Где Максим машину оставляет.

— А где он оставляет? — уточнил Виталий Михайлович.

— Около дома, чуть справа, такая небольшая, там еще бывший киоск, парни-охранники сидят. Мне показалось…