– Так и есть. Она снова объявилась. Напала на меня по пути к Плеймету.

Морли выслушал мою историю.

– Она ничего не сказала?

– Похоже, она просто не умеет. Кажется, мозгов у девочки немного.

– Для молодой достаточно симпатичной особы это плохо.

– Сейчас она у Плеймета. Там с ней ничего не случится. Он ее разговорит, а потом найдет ее семью.

Морли кивнул. Он ничего не сказал, но явно счел мои прогнозы слишком оптимистичными. Девчонка жила на кладбище с бродячими собаками. Вряд ли она оказалась бы там, будь у нее семья.

– Белл за своим столиком. Пообедай с ней. Возможно, она поделится с тобой чем-то, чем не хочет делиться со мной.

– В раю проблемы?

– Нет. Просто два упрямца, привыкших играть по своим правилам, пытаются действовать в паре. Я недоволен, потому что правила не мои.

Белл – так Морли ласково называл Белинду Контагью, свою нынешнюю пассию. Очевидно, последнюю, если только он ее не переживет. Что не так уж невероятно, учитывая карьеру Белинды.

Белинда уже знала, что я пришел, и сразу же поманила меня. Указала на стул за своим личным столиком.

– Выглядишь немного потрепанным.

Я поведал ей историю своих утренних печалей, за болтовней изучая собеседницу. Время ее не щадило.

Она была красивой женщиной, ведь ее отец в молодости коллекционировал красоток. Мать Белинды считалась одной из величайших красавиц своей эпохи. Белинда обладала чрезвычайно бледной кожей и темными волосами, которые благодаря парикмахерским ухищрениям казались еще более темными и блестящими. У нее были потрясающие голубые глаза. Как обычно, она использовала ярко-алую помаду. Сегодня наряд Белинды соответствовал ее богатству, хотя, как правило, она одевалась скромно.

Она казалась усталой.

Мы друзья, потому что я спас ее душу, когда она хотела отомстить за мать посредством саморазрушительного поведения. Отец Белинды, Чодо, боготворил дочь. Она желала, чтобы он страдал. Некоторое время мы были больше чем друзьями, потом стали друзьями со случайными преимуществами, а впоследствии превратились в друзей, которые всегда могут друг на друга рассчитывать. Иногда она пугала меня не меньше, чем Метательница Теней.

Белинда не совсем в своем уме. Как худшие из психопатов, она практически безупречно имитирует здравомыслие.

– А как прочие твои дела? – спросила она. – Справляешься?

– Думаю, все хорошо. Лучше, чем я ожидал. Полагаю, опыт помогает даже со скорбью.

– Большинство людей справляется лучше, чем ожидает. Думаю, это встроено в нас. Когда случается катастрофа, мы мобилизуем резервы ради выживших.

Интересно, что она знала о социальных взаимосвязях нашего вида, хотя сама не могла по-настоящему принимать в них участия.

Морли принес и поставил передо мной блюдо с пресноводными креветками, моллюсками и мидиями, которых я обожал, но не мог себе позволить. Я не стал лгать.

– Пахнет божественно.

На чеснок они не поскупились.

Зашедшие пообедать посетители, в основном из располагавшегося через дорогу театра, позавидовали такому знаку благосклонности. Морли считался знаменитым ресторатором.

– Я отправил пару людей обратно по твоему маршруту, – сказал он мне. – Не думаю, что они что-то обнаружат, но вдруг им повезет.

Он был не просто ресторатором. Я давным-давно перестал смотреть дареному коню в зубы. И сейчас он намного спокойней относился к темной стороне своей жизни. Возможно, виной тому были копившиеся годы и вес в деловом климате, страдавшем от все более острых приступов закона и порядка.

– Спасибо. Не следовало этого делать. Я могу попросить Паленую…

– Нет, следовало. Я должен тебе за зомби.

Я попытался отмахнуться. Это была мелочь. Мы почти братья. Даже лучше. В детстве я никогда не ладил с Майки.

А Белинда хотела поговорить.

Она с трудом подбирала слова, но эта женщина отличается решительностью и настырностью.

– Как дела у моей сестры, Гаррет? На самом деле?

Да. Это был удар. Мы с Морли переглянулись. Раньше она никогда не поднимала этот вопрос. Белинда становилась более человечной. Влияние Морли?

Пенни Кошмарка – тоже дочь Чодо. Больше у них с Белиндой нет ничего общего. Поиски отца привели Пенни в Танфер, но когда все прояснилось, этот вопрос перестал ее интересовать. Белинду он тоже никогда не интересовал, судя по безразличию, которое она проявляла до настоящего момента.

Ее интерес был неожиданным.

Я воздержался от комментариев.

– У нее все хорошо. Ты видела ее на похоронах и поминках. Она взяла себя в руки. С помощью Дина, Паленой и Покойника. Она станет хорошей женщиной. – Я счел, что этого достаточно.

Белинда тоже, очевидно, решив, что проявила достаточно слабости на сегодня.

– А еще она отличный художник, – внес свою лепту Морли.

Я ткнул вилкой в моллюска.

– Очень вкусно, Морли. Ты изменил рецепт.

Он понял, что пора сменить тему.

– Я увеличил количество молотого чеснока и заменил коровье молоко в соусе на козье.

– А еще они начали добавлять туда каких-то червяков из гнилых деревьев, – добавила Белинда.

И показала ножом для масла на кусочек моллюска, действительно немного похожий на червяка.

Я скорчил гримасу.

– Я растерял навыки лесного гурмана… Проклятие! – Тут я понял, что она шутит.

Эта женщина умеет делать бесстрастное лицо.

Челюсть Морли напряглась, но не потому, что кто-то издевался над его кухней, а у него было туго с чувством юмора. Он смотрел на входную дверь. В зал втекала шумная толпа. С той стороны улицы, из театра. Толпа была в хорошем настроении. Генеральная репетиция прошла успешно.

Среди новоприбывших был костлявый коротышка в дублете и лосинах. Из-под дурацкой мягкой шляпы с торчащим сзади павлиньим пером свисали длинные патлы. Этот наряд не подходил ни для улицы, ни для театра. Коротышка заметил меня, покинул товарищей и устремился к нам.

Йон Сальвейшн, драматург. Следует поблагодарить его за то, что пришел на похороны…

Внезапно у меня в горле возник ком. Если это актеры из его новой пьесы, «Королевы фей», то…

То я понял, почему позеленел Морли.

Он подвинулся, чтобы Сальвейшн мог сесть. Белинда не возражала. Я наконец осознал, что Сальвейшн одет не для сцены. Он специально выбирал странные наряды, для демонстрации чего-то.

Он всегда был странным. Еще до того, как догадался, что может записывать свои сказочки и превращать в отличные пьесы.