– Фил, ты…

В динамике послышались помехи, а потом связь и вовсе оборвалась. Может, в тоннель заехал или аккумулятор сел… Я постаралась найти сто одно объяснение, пытаясь отринуть предположения о чем-то серьезном. И успокоилась, когда появилась смс о том, что абонент снова в сети.

За окном уже шел дождь. Не сильный, но затяжной. У меня не было ни зонта, ни желания мокнуть. Посему вызвала такси. Опять такси.

Машина подъехала быстро. Метнувшись из-под козырька, я буквально влетела в нее. Показалось, что увидела кого-то краем глаза, но потом выяснилось, что во время марш-броска я просто потеряла линзу.

А это была, между прочим, последняя пара!

Домой пришла слегка мокрая и зверски голодная. И хотя обычно я предпочитала не наедаться на ночь, но сегодня таки сдалась в плен Цезарю. Фирменному, маминому, с домашней заправкой…

Просочившийся в кухню братец сразу понял, что ни кефира, ни батона, ни тем более внепланово выторгованных тортов, чипсов и прочего я не принесла. Он открыл холодильник и обнаружил, что и салат имени императора все… Кончился. Вздохнул и изрек:

– Нет на свете краше птицы, чем свиная колбаса!

– Угу… – поддакнула я, жуя.

Жека соорудил себе диссертацию из докторской и хлеба.

Я немного посидела в сытой прострации. Потом вспомнила, что надо бы помыть голову. В итоге, пока отмокала в ванной, пока сушила свою кудрявую гриву под сериал на компьютере… Опомнилась далеко за полночь.

Уже собралась ложиться, как телефон курлыкнул сообщением: «Спишь?»

Феликс Каменев

Звонок оборвался, когда машина «нырнула» в зону плохого покрытия сотовой связи. Но голос кудрявой преследовал меня всю дорогу. Он звучал в ушах, стучал пульсом в висках. То шепотом, то нежными признаниями.

Я ее хотел. Всю. Целиком. Сразу. Поцеловать, раскрывая языком ее губы с привкусом мяты и морской соли. Вжать в простыни, накрыв собой, подмять и слышать ее гортанный низкий стон, рождающий во мне новую волну наслаждения. Чувствовать ее, прикасаться, погружаясь в нее снова и снова. А потом – проснуться. Вместе.

Черт. Да чтоб я сдох! При мысли о кудрявой внутри все жгло. Желание волной прокатывалось по телу, разливаясь ниже пояса тяжестью так, что сидеть за рулем становилось неудобно.

И что сделать, чтобы это безумие прекратилось? Трахнуть. Как следует. Несколько раз. И, возможно, отпустит. Или нет?

Ночью, когда уже заселился в гостиницу, все же не выдержал, сорвался. Написал. И ждал как романтичная девица возле трубки: прочтет сразу или уже спит?

Не спала. И едва на дисплее отобразилось «Нет», позвонил.

Татьяна Серебрянская

Феликс… Только ответив: «Нет», я поняла, что улыбаюсь.

– Наконец-то добрался, – его голос, спокойный, уверенный, растворялся в ночной тишине комнаты. – На протяжении всех четырехсот километров связь сбоила.

– Четырехсот? – ахнула я. – Ты наверняка валишься от усталости?

– Есть немного… Но из кресла далеко не свалишься. Сижу вот. Смотрю на море, пальмы, песок…

Я отнесла трубку от уха и ошарашенно уставилась на нее. Где, интересно, он там пальмы нашел? Куда его вообще унесло?

Феликс вздохнул и добавил:

– Что ни говори, а это талант – правильно выбрать картину, чтобы закрыть ей дырку в обоях.

– Фил… – прыснула я.

И тут же зажала рот рукой, боясь, что разбужу домашних.

Подозреваю, что при этом на том конце провода услышали сдавленное хрюканье. Но он сам виноват. Не нужно смешить девушку посреди ночи.

– Да что ты знаешь о талантах… – в отместку начала я. – Мама как-то на Новый год, чтобы нас с братом порадовать, вызвала Деда Мороза. И все бы ничего, но мне тогда было двадцать, а Жеке – шестнадцать. Но брат не растерялся. Принес с кухни табуретку, взобрался на нее и продекламировал стих о том, как доблестного дракона Шупашкара атакует профессиональная девственница-виконтесса. Мама, недавно выписавшаяся из больницы, так смеялась, что, по ее словам, чуть швы не разошлись…

– А мне ты прочтешь? – провокационно уточнил Фил.

– Даже под страхом лишения премии – нет, – решительно ответила я.

– Его написал адепт Сергея Шнурова?

– Не адепт… – протянула я. – Судя по всему – учитель.

Мы проговорили с Филом почти до утра, порой разделяя одно на двоих молчание.

Рассвет оказался внезапным, как наступление зимы для коммунальщиков. Мы попрощались, когда часы показывали четыре. А дальше… Короткий сон – и вот меня выкинуло в новый день, вечером которого должен был вернуться Фил.

Но до этого вечера еще надо было дожить.

А пока же был день, до обеда ничем не примечательный. Но ровно до того момента, пока дело «Кемзита» о себе не напомнило.

Фил говорил: «Должен прийти официальный ответ». Что же, могу сказать, что заявившийся в офис тип ни капли не походил на формальное письмо или звонок. Стоявший ныне передо мной «джентльмен» хамством напоминал барыгу.

– Ну, ты, что ли, у этого адвокатишки в секретутках? – смерив меня презрительным взглядом, произнес браток, явно застрявший в эпохе лихих девяностых, вместо приветствия.

Он оперся руками о край стола, почти нависнув надо мной. Дорогой пиджак сидел не по фигуре, расстегнутая верхняя пуговица рубашки и мятый галстук, свисающий из кармана, словно кричали, что хозяин их носить не только не любит, но и не умеет. Такому бы больше подошла кожаная куртка и бита в руках.

Два амбала-телохранителя отстали от своего босса и ненавязчиво маячили у входа, бдительно сканируя полупустой опен-офис. Они придавали братку не солидности бизнесмена, а флера главаря банды.

– Секретарь Феликса Каменева – Серафима Игоревна. Она в приемной. Я же помощник юриста…

– Слушай ты… пигалица, – перебил браток. – Мне плевать, как тебя называть. Передай своему начальнику, что хрен он у меня получит, а не соглашение, что бы там мой юрист ни дул мне в уши…

Та-а-ак, похоже, это и есть тот обманутый акционер «Кемзита», который пытался закатать в судебный иск генерального директора завода. А сейчас он банально наехал на меня. Хотя наверняка он думал продавить Каменева. Интересно, он и на Махова наезжал? Если и так, то у него ничего не вышло. Иначе бы не стоял он тут: гендиректор просто отказался бы от услуг Феликса.

На меня смотрели свирепые, налитые кровью глаза, и я поняла: сейчас главное – не вспылить в ответ. Не перейти на эмоции. Если я дам им волю, то начну играть на поле борова, который сейчас передо мной. А в области хамства у него опыта явно больше.

Мое оружие – спокойствие и уверенность.

– Вы явились ко мне без согласования, до суда. Пытаетесь оказать давление. При свидетелях. Вам перечислить, под сколько статей УК попадают ваши действия, господин… – я сделала паузу, чтобы «акционер» сам представился. Хотя фамилии всех истцов я прекрасно помнила.