За всю историю существования острова не бывало более зловещего сборища, чем это. Все Смотрящие собрались в большом потайном зале чертога Шанха. Здесь были и вожди горгунов, и перешедшие на их сторону воины, а также все заклятые враги друидов, отверженные и отступники… Все были в сборе. Все пришли по зову Хозяина. Объединив силы, они поднимут восстание и совершат Унсен, призванный восстановить их власть на острове.

Несколько факелов, прикрепленных к стенам бесконечно длинного и темного зала, бросали на красноватый камень золотистые отблески огня. Откуда-то из глубины, словно из самого чрева земли, слышался глухой рокот, и ничто больше не нарушало зловещей тишины, кроме усиленного эхом потрескивания пламени.

Маольмордха стоял у жертвенного черного камня, глаза его горели, вены на лице вздулись и налились кровью. Кожа мертвенно-бледного цвета виднелась сквозь просветы в черных металлических доспехах. Рядом стоял Ултан, его бывший магистраж. Этот высокий молчаливый воин, в течение долгих лет вынашивавший ревность к Айн'Зультору, которому Хозяин уделял больше внимания, теперь, когда Князь герилимов был мертв, обрел свое место рядом с Маольмордхой и твердо вознамерился доказать Хозяину свою преданность. Накопленная обида сделала его жестоким и готовым на все, лишь бы оправдать свое назначение.

Альмар Каэн прибыл сюда накануне. Он впервые попал в святилище Шанха и изо всех сил старался не показать своего страха. Здесь он уже не был простым толстым саратейским мясником. Здесь он был Смотрящим. Именно он выследил Алею и донес на нее. И надеялся в награду за это занять достойное место в иерархии, которую учредит в будущем его Хозяин. Возможно, он даже получит право находиться рядом с Маольмордхой. Станет его советником. Или просто будет выслушивать его мнение. Да, пожалуй, здесь он сможет стать кем-нибудь. И тогда позабудет о той жалкой жизни, которую влачил в Саратее. Лишь бы стать кем-нибудь. Любой ценой.

Гнетущая тишина наполняла камеру. Альмар сидел не шевелясь и только поводил вокруг глазами. Затаив дыхание, он весь обратился в слух. Он повторял то, что делали остальные Смотрящие.

Хозяин довольно долго не произносил ни слова, собирая в себе сайман и ариман, ужасное слияние двух сил, сделавшее из него бездушное чудовище. Опустив глаза и скрестив перед собой руки, он, казалось, пребывал в глубоком трансе. Но все присутствующие, как и Альмар, не сводили глаз с жертвенного камня. Никто не мог оторвать взгляда от лежащего там трупа, который источал непереносимое зловоние. На скелете осталось несколько обрывков гниющей плоти сероватого оттенка. Глазницы зияли пустотой. На черепе виднелась глубокая трещина. За переломанными ребрами угадывались остатки разлагающихся органов.

Внезапно в комнате резко похолодало. Маольмордха медленно поднял голову. Глаза его были подобны двум факелам, руки отсвечивали красным огнем. Величественным жестом он поднял их над жертвенным камнем. С каждым мгновением сияющий отсвет пламени вокруг его пальцев разрастался. По комнате прокатился шепот и тут же стих, заглушённый глухим рокотом, поднимающимся от жертвенного камня. Пол задрожал. Замигал свет факелов. С потолка и из стен, поднимая пыль, посыпались на пол обломки камней. Пол сотрясался все сильнее. Толчки становились все чаще. Лицо Маольмордхи перекосила отвратительная гримаса, и из его горла вырвался оглушительный вопль.

Когда грохот и толчки уже, казалось, стали непереносимыми, комната озарилась яркой вспышкой. Потом она наполнилась дымом и пылью. Наступила тишина. Земля перестала дрожать.

Альмар вновь увидел Маольмордху.

Мясник протер глаза, пытаясь избавиться от пылинок, попавших ему под веки. Чтобы увидеть, что произошло, ему пришлось встать на цыпочки. На жертвенном камне трупа уже не было. Сам камень развалился на две части, как от удара молнии. Скелет исчез. Послышался нарастающий ропот. Там что-то происходило, но Альмару не удавалось разглядеть, что именно. Он попытался еще немного приподняться на носках, но был слишком мал ростом. Двинуться с места он не смел, а любопытство не давало ему покоя.

И все же наконец мясник понял, что именно вызвало всеобщее волнение. Открыв рот от изумления, он разглядел в облаке пыли, что скелет встает на ноги. Альмар, разумеется, с самого начала действа догадывался, что целью Маольмордхи было воскресить труп, но вот так воочию увидеть, как скелет встает, поворачивает голову и открывает рот, — это совсем другое дело!

Ултан подошел к скелету сзади и надел ему на плечи большую черную накидку. Воскресший мертвец стоял спокойно. В его осанке было даже какое-то благородство. Создавалось впечатление, что слуга одевает своего короля.

Оживший мертвец повернулся ко всем спиной. Подняв руки к затылку, он накинул на голову капюшон, и теперь не было видно ни единого признака разложения. Это была просто фигура высокого человека в темной накидке. Он опустился на колени перед Маольмордхой.

Хозяин опустил глаза и посмотрел на своего нового подданного. Пламя на его пальцах угасло, но глаза вновь сверкнули огнем.

Все присутствующие тоже опустились на колени. Маольмордха подошел к склонившейся перед ним темной фигуре и возложил руки на ее плечи.

— Ты — Дермод Кахл, я твой господин.

— Я ваш покорный слуга, — гулко ответил воскресший мертвец.

Альмар вздрогнул. Руки его дрожали. Ему припомнился день, когда к нему пришел Зультор и стал его расспрашивать. Тогда он ощутил такой же страх. Тот же ужас, проникающий в самое нутро, который заставляет кровь стынуть в жилах и одновременно возбуждает.

— Кахл, вручаю тебе двенадцать армий горгунов. Ты приведешь их к победе.

Маольмордха взял в руки цепь, висящую у него на шее. На цепи был золотой медальон, украшенный необычной затейливой гравировкой. Это была Печать Алдиса, манит, дающий его обладателю власть над горгунами. Наклонив голову, Маольмордха медленно снял с себя украшение и надел его на шею Дермода Кахла. Пустые глазницы ожившего мертвеца, казалось, тоже вспыхнули.

Маольмордха поднял голову и обратился к простертой перед ним ниц толпе:

— Пришло время Унсена! Друиды будут низвергнуты, а вместе с ними Самильданах! Дети мои, скоро мы выйдем из тьмы!

Альмар услышал, как сильно колотится его сердце. Он сам уже не знал, чего в нем больше — страха или ликования. Он был весь во власти восхищения Хозяином. Разум его мутился, радость предстоящей победы опьяняла. Унсен уже бился в его венах.

— Горгуны, вот ваш повелитель, Дермод Кахл! — воскликнул Маольмордха, протягивая руки к вождям племен. — С ним вы будете сжигать все на своем пути. Разрушать все, что построено друидами. Вы повернете вспять течение Мойры! А главное…

Он расправил плечи. Огонь в его глазах разгорелся ярче, да и сам он, казалось, стал выше ростом.

— Я хочу, чтобы вы уничтожили Самильданаха! Я хочу, чтобы вы убили эту девчонку, сожгли ее заживо!

Горгуны испустили дикий, нечеловеческий крик, свой боевой клич, эхо которого, многократно отразившись от стен, прокатилось по чертогу Шанха.