Подполковник признал: она неплохо мыслила в отличие от многих дам своего круга. Вполне возможно, Марго действительно способна догадаться, кто убийца, быстрее пристава, а уж Суров уговорит ее рассказать все полиции. И заодно обеспечит ей безопасность.

– Теперь пуговица, – продолжала Марго. – Вырвана она с кусочком сукна. Сукно тонкое, дорогое, следовательно, тот человек действительно состоятельный. Полагаю, доктор боролся, получил сначала царапину двузубцем, а пуговицу оторвал нечаянно, к примеру, когда падал. Убийца не заметил, что остался без пуговицы, перерыл шкапчик в поисках пули и ушел ни с чем.

– Таким образом, – начал подводить итог Суров, – нам известно: убийца из состоятельных, ему от тридцати до сорока лет, он зачем-то представляется волком, убивает по непонятным причинам и одним способом…

Марго заносчиво сказала:

– Мне кажется, пристав об орудии убийства не догадывается.

– А вам сие льстит, – снисходительно усмехнулся Суров. – Далее: убийца имеет след от пули на левом плече – доктор указал на левое плечо, помните? И он хочет, чтобы все думали, будто в округе объявился оборотень. Его поведение весьма странное.

– Знаете, Александр Иванович, мне кажется, существует связь между оборотнем семнадцатилетней давности и нынешним.

– Вполне может быть.

Возникла неловкая пауза, какая бывает, когда все обговорено, а расходиться не хочется.

– У вас завтра трудный день, идите, Маргарита Аристарховна, – подал наконец голос Суров.

Марго открыла дверь купальни и замерла:

– А она не поет.

– Должно быть, Мишель приплыл.

– До завтра, Александр Иванович. Вы очень милы.

Она упорхнула, а Суров глубоко вздохнул:

– Вы тоже…»

– А дальше? – спросила Мирра.

– Не написано, – закрывая крышку ноутбука, сказала София. Она умудрялась пить-есть и читать. – Как тебе?

– Я же люблю такие истории. А кто пишет?

– Догадайся с одного раза.

– Ты?! – Круглые глаза Мирры стали еще круглее. – Нет, правда? С ума сойти! Ну, молодец. А сюжет где взяла?

– Папа дал письма своей бабушки, жившей в конце девятнадцатого века, но в них написано немного, остальное я домыслила. Серьезно, понравилось?

– У меня нет слов. Как напишешь, сразу неси. Можно частями.

– Хорошо, – радовалась София. Кому ж не приятно, когда хвалят? – Уже поздно, пойду.

Перепорхнув площадку, она очутилась дома. Борька, наверное, спит, София тихонько шла к кабинету и вдруг… он. Караулил.

– Где была?

– У Мирры, – сказала София, заходя в кабинет. – Если тебя интересовало, где я, надо было позвонить на мобилу.

– Сколько собираешься дуться?

– Еще не решила.

– Ты напрашиваешься… Может, разведемся?

– Может. – И захлопнула дверь.

Постояла. Наверное, конфликт ерундовый, но Борька из тех людей, которым нельзя давать спуску, тем более пропускать беспардонность.

Только села за компьютер – звонок, а времени начало двенадцатого. Она не ошиблась, тот же голос:

– София… Я люблю тебя…

На этот раз она первая отключилась, пусть Борькин сослуживец послушает гудки. Но трубка вновь ожила, София решила нагрубить:

– Или назовите себя, или больше не звоните!

– Я еще не звонил, – раздался голос Артема. – Ты уже дома?

– С кем ты разговариваешь в такой час? – послышался из-за двери грозный глас ревнивца.

– Извини, – шепнула София в трубку. – Я дома. Пока. – И рванула к двери, распахнула ее. – Ты подослал ко мне какого-то типа, чтобы получить повод поскандалить? Так вот, я на дешевые номера не покупаюсь!

– Какого типа? – взвился Борис. – Куда подослал?

– Можно подумать, не знаешь. Мне звонит придурок и говорит пошлости. Раз он знает телефон, значит, ты ему дал номер.

– То есть я его подговорил? Попей валерьянки, и твоя мания величия пройдет.

Боря получил другой повод обидеться и гордо ушел в спальню. Софии стало жаль его, еле удержалась, чтобы не побежать за ним. Однако если не муж кого-то подговорил, то кто он такой, телефонный террорист? А тот легок на помине – снова позвонил!

– София… я хочу тебя…

– Уф! – выдохнула она и выдернула шнур из розетки.

Ни террорист, ни новая ссора с мужем не помешали – София, окрыленная похвалой соседки Мирры, села за компьютер и…

Написала

«– Мишенька! – бросилась ему на шею Шарлотта. – Она разрешила!

На радостях Уваров оторвал ее от земли (сегодня он причалил к берегу), воскликнув:

– Не может быть!

– Да! Да! Да! Я уж и не надеялась. Со мной поедут дядя, кузен и де ла Гра. Я так счастлива! Мишенька, сядемте скорей в лодку, меня тяготит даже земля нашей усадьбы. Там, на озере, все по-другому, будто в иной мир попадаешь.

Мишель подхватил ее на руки, перенес в лодку, ступив в воду прямо в туфлях.

– Ой, вы промокли, – забеспокоилась девушка.

– Пустое. – Уваров оттолкнулся веслом от берега. – Мне приходилось мокнуть под осенним дождем, и ничего. Как же вам удалось уговорить матушку?

– Это все де ла Гра. Не ожидала от него. Обычно он налагает запреты, а моя мать слушается его, но тут… Я предчувствую: завтра будет необыкновенно прекрасный вечер, какого у меня никогда не было.

– А ваша матушка приедет?

– Нет. Она никогда не нарушает распорядок, вообще не выходит из дома.

– Жаль, я бы хотел познакомиться с нею. Она вправе закрываться от людей, коль ей так нравится, но почему вас мучает?

– Сегодня не будем говорить о плохом, хорошо? Мне хочется радоваться, смеяться, даже кричать. Как я дождусь завтрашнего вечера, вы не знаете?

– Дождетесь. Только бы дождя не было.

– Я молилась, чтобы дождь не пошел, он не пойдет.

Лодка стремительно скользила, рассекая гладь воды. Еще совсем недавно Уваров не представлял, что его жизнь так разительно переменится, что каждый дневной час наполнится ожиданием, а ночной – праздником.

Марго всех замучила, готовясь к вечеру. Она проследила, как ставят стулья на лужайке, давала указания на кухне, учила, как следует подавать напитки, переставляла мебель, чтобы не бросалась в глаза ее старомодность, проверяла одежду прислуги. Можно было подумать, в усадьбу пожалуют Их Величества. Но такова Марго – ей все нужно довести до филигранности.

Артисты уже были в гриме, который придумала Марго, и встречали гостей. Кроме Анфисы, помогавшей ей одеться.