— Это верно, — согласилась Ида, — но я хотела бы недельку отдохнуть от этого принца с его прекрасным, но на редкость утомительным городом!

— Но нельзя оставлять Мэйрин наедине с Василием Дукой! — воскликнул Олдвин.

Ида ответила ему многозначительным взглядом.

— Я знаю свой долг матери, милорд, — фыркнула она. — И до тех пор, пока Мэйрин приятно его общество, я буду рядом с ними. — Она снова взглянула на Олдвина, и ее голубые глаза лукаво блеснули. — А известно ли тебе, милорд, что в Константинополе, как и в Риме, четырнадцать кварталов; и поскольку один из кварталов Рима расположен за Тибром, то один из четырнадцати кварталов Константинополя находится за Золотым Рогом, в Пере? А знаешь ли ты, милорд, что в Константинополе пятьдесят укрепленных ворот и стены длиной в тринадцать миль? И что благодаря огромным зернохранилищам и цистернам он способен выдержать любую осаду? Известно ли тебе, милорд, что большая цепь, протянутая через Золотой Рог, защищает Константинополь от нападения с моря?

Олдвин рассмеялся, а Мэйрин радостно подхватила:

— Знаешь ли ты, отец, что акведуки постоянно обеспечивают население города чистой водой и что в отличие от большинства городов Западной Европы под Константинополем тянутся трубы, выводящие из города отбросы? И в отличие от наших английских городов улицы здесь освещаются по ночам! Кроме того, действуют три общедоступные больницы, а в них работают женщины-лекари! Здесь есть пожарная бригада, а численность населения Константинополя достигла почти миллиона человек!

— Все это чудесно, — согласился Олдвин, — но я подозреваю, что принц куда больше интересуется тобой, чем всеми этими цифрами и фактами, которые он заучил, чтобы иметь возможность наслаждаться твоим обществом.

— Отец! — Щеки Мэйрин немедленно порозовели, но Ида уже была начеку.

— Откуда ты знаешь? — спросила она Олдвина. — Принц что-то говорил, милорд?

— Еще ничего, но он попросил меня о личной беседе и должен прийти сегодня. — Олдвин Этельсберн взглянул на дочь. — Ну, Мэйрин, что ты скажешь? Если он попросит твоей руки, ты выйдешь замуж за принца Василия? Ты сможешь быть счастливой здесь, в Константинополе? Мы с матерью уедем после окончания торговых переговоров. Но с этими византийцами уйдет еще несколько лет, чтобы уладить все дела.

— Мама говорила, что у женщины в жизни есть только два пути — или монастырь, или брачная постель, — сказала Мэйрин. — Я не чувствую тяги посвятить себя духовной жизни, потому готова выйти замуж за того, за кого ты отдашь меня, отец.

— Нет, Мэйрин, — тихо возразил Олдвин. — Рано или поздно мне действительно придется выдать тебя замуж, но я хочу, чтобы ты выбрала мужа по своей воле. Подумай об этом, Мэйрин.

— Королем Англии скоро станет герцог Вильгельм, и если я вернусь в Англию, то мне придется выйти замуж за нормандца, — ответила Мэйрин. — Нормандцы — гордые люди, а мое приданое невелико. В Англии у меня нет земельных владений. И если принц захочет взять меня в жены, то это наверняка будет лучшая из всех возможных партий. Ведь мне почти что нечего предложить мужу-нормандцу.

— Но у тебя есть красота, Мэйрин, — сказал Олдвин. — Найдутся мужчины, которые захотят обладать тобой, несмотря на скудное приданое.

— Меня будут любить, — отозвалась Мэйрин. — Разве этого мало?

— Не могу сказать, дочь моя. Я люблю твою мать. Сирен Сен-Ронан любил Мэйр Тир Коннелл, но для многих и многих людей брак — это всего лишь соглашение, по которому мужчина увеличивает свои богатства и земли. Однако если мужчина и женщина относятся друг к другу с уважением, то между ними зарождается дружба, которая нередко перерастает во взаимную любовь.

— Ты говоришь так, как положено англосаксу, отец, — ответила Мэйрин, — А нормандцы не уважают и не ценят своих жен так, как это принято в Англии. Возможно, я еще молода, но знаю, что женщины для них — это всего лишь красивые и желанные вещи и способ произвести на свет потомство. Ты умен, но выбор, который предлагаешь мне, — не настоящий выбор. Какой-то безымянный, безликий нормандец, который женится на мне за мою красоту, но будет смотреть на мое маленькое приданое с насмешкой и обращаться со мной, как с вещью. И принц Василий, у которого доброе сердце и который относится ко мне с почтением. Ну конечно, я выберу принца! Где я еще найду такого достойного супруга?

Ида покачала головой.

— Ты делишь шкуру неубитого медведя, — с упреком сказала она мужу. — Принц всего лишь хочет поговорить с тобой, Олдвин. Он ничего не говорил о Мэйрин. Не надо внушать нашей дочери неподобающие мысли.

Олдвин Этельсберн улыбнулся.

— Если бы принц желал поговорить со мной о чем-то другом, то он сделал бы это без лишних предисловий. Но он сказал, что хочет побеседовать по личному вопросу. Что же еще его может интересовать, кроме Мэйрин?

— Я слышала сплетни, — сказала Ида. — Сплетни о принце и актере Велизарии.

— Уличная болтовня, — отмахнулся Олдвин. Ему было известно больше, но как он мог объяснить это своей простой, невинной Иде?

— Этот актер живет во дворце Буколеон, как и принц Василий, — резко заявила Ида. — Возможно, это просто сплетни прислуги, но в них есть доля истины, милорд. Имя Велизария часто звучит рядом с именем принца.

— Он — величайший актер империи. Император оказывает ему большие почести, а Василий — его друг, — сказал Олдвин. — Подобная дружба здесь — обычное явление. Это не мешает мужчине вступать в брак и быть верным своей супруге. Не забывай, Ида, что я жил здесь в юности. Я все знаю. В Константинополе в подобной дружбе не видят ничего необычного.

— Ты всегда ведешь себя так, словно Мэйрин принадлежит только тебе, — с легкой горечью заметила Ида. — Но я тоже люблю ее! Я хочу, чтобы она была счастлива, а твои слова беспокоят меня, милорд!

— О, не надо ссориться из-за меня! — воскликнула Мэйрин, обвив нежными руками шею Иды. — Мамочка, дорогая, если принц захочет взять меня в жены, я буду очень довольна. Он такой добрый, внимательный и веселый! Уверена, он сделает меня счастливой.

Ида откинула прядь огненных волос со лба дочери.

— Ты еще так невинна и неопытна, девочка моя, — тихо проговорила она. Мягко высвободившись из ее объятий, она снова обратилась к мужу:

— Дай мне одно обещание, милорд. Если принц действительно станет просить руки нашей дочери, то пусть подождет шесть месяцев. И если по истечении этого срока намерение жениться не пропадет в нем, то так тому и быть.

Олдвин на мгновение задумался, а потом спросил:

— У Мэйрин уже начались месячные? Ида вспыхнула от смущения.

— Нет, милорд. Олдвин кивнул.

— Тогда я учту твою просьбу. Действительно, пока нет смысла торопиться с браком.

Ида облегченно вздохнула. За полгода может случиться все что угодно. Кроме того, возможно, Олдвин ошибался. Возможно, принц вовсе не собирается просить руки Мэйрин.